Бриз для двоих

– Все за нее заступаются! Даже ты!

– Я только пытаюсь быть справедливым. А ты что, хотела бы, чтобы я кивал и поддакивал, во всем с тобой соглашаясь?

– Нет, – улыбнулась Нора, – конечно, нет, милый.

– Ну, так что же? Ты говорила о своем муже.

– Я не могу сказать, что он плохой человек, – задумчиво проговорила она.

– А мне казалось: ты его ненавидишь…

– Просто он причинил мне слишком много боли. Может быть, не всегда даже понимая это. Я слишком сильно поверила в него, открыла душу… А ему оказалась не нужна ни моя душа, ни даже мое тело. Наверное, что-то во мне было не так. А может быть, я слишком сильно любила его. Так сильно, что моя любовь душила его, мешала ему жить. Во всяком случае, моя любовь была ему не нужна.

Рэй слушал, опустив голову. Он думал о Джуди. О Фрэнке. О Норе. Как все похоже! Твою роль где-то в другом месте исполняет другой мужчина, а женщины, вспоминая, произносят одни и те же слова. Наверное, и Джуди когда-нибудь будет говорить о нем вот так: спокойно, трезво, почти равнодушно анализируя причины разрыва.

– Сейчас он сам попал в такую же ситуацию. Страдает по какой-то девчонке, которая и мизинца его, должно быть, не стоит. Что ж, каждый рано или поздно вынужден испить эту чашу…

– Нора! – воскликнул Рэй. – Я не узнаю тебя…

– Что? – она повернула к нему голову.

– Куда подевалась та злоба, с какой ты раньше говорила о нем? Что случилось?

– Не знаю… Может быть, случилось то, что появился ты. А знаешь? – Она усмехнулась, переводя разговор на другую тему: – Потом, примерно через месяц я встретила того парня, мою первую любовь… И знаешь, что он сказал мне?

– Что же?

– «Куда ты пропала? Почему не звонишь?»

– Хочешь, я найду его и отправлю к праотцам? – смеясь, обнял ее Рэй.

– Зачем? У него трое детей, глупая покорная жена, лысина на полголовы…

– По-моему, тебе жаль его.

– Нет. Когда я в последний раз видела его, от него слишком несло алкогольными напитками. Я не могу жалеть человека, оскорбляющего мое обоняние.

Рэй рассмеялся.

Итак, судьба решила за него: он должен остаться с Норой. Но Рэй не любил слова «должен» и теперь его уже угнетала та легкость, с какой он отдал себя в руки случайного стечения обстоятельств, называемого судьбой. Иногда в его голове вновь возникала мысль о блаженной свободе, свободе от всех привязанностей, от всех уз… Но две новости, последовавшие этой зимой одна за другой, окончательно убедили его в том, что его участь решена.

Во-первых, Рэй вдруг оказался перед фактом своего возможного будущего отцовства. Джуди, у которой в первый же год их совместной жизни случился выкидыш, больше ни разу не беременела, а он не очень печалился по этому поводу. И вдруг такая новость! Нора беременна!

Сначала он растерялся, потом расстроился, осознав, что опутан по рукам и ногам… Но, посокрушавшись об утраченной свободе, понял, что все-таки рад! Правда, он был весьма озадачен вытекающей из этого обстоятельства необходимостью осесть, найти постоянную работу, приносящую стабильный доход и не связанную ни с какими рискованными авантюрами.

И тут подоспела вторая новость, которая по-настоящему ошеломила даже его, привыкшего к самым невероятным фокусам фортуны. Эразм Дорсон пригласил его для беседы, и Рэй узнал, что его деловые качества произвели на этого ушлого старичка приятное впечатление, а так как в данный момент, в силу произошедших в штате его компании перемен, ему не на кого положиться, то он и предлагает Рэю возглавить небольшой филиал компании в Торонто.

– Новое предприятие, да еще и не в Штатах, это не так просто, – говорил Дорсон, внимательно разглядывая Рэя. – Конечно, будет немало трудностей. Но я уверен, что вы справитесь.

Началась подготовка к свадьбе и к отъезду, который должен был состояться сразу после нее.

– Нора, – приступил Рэй к вопросу, который – он сам бы не смог объяснить, почему! – был для него важен: – Ты уже сообщила матери? Она приедет?

– Тебе не кажется, что она не в том состоянии, чтобы разъезжать – тем более по столь незначительным для нее поводам?

– Но ты же не можешь знать наверняка, что она думает.

– Рэй, – Нора погрозила ему пальцем, – я боюсь Эмили, как иные женщины боятся красивых соперниц… Ты ей явно симпатизируешь. А это скользкая дорожка. С Фрэнком все полетело к чертям прежде всего потому, что Эмили стала для него значить больше, чем я.

– Она никогда не станет для меня значить больше, чем ты. Но мне неприятен раздор между вами. Мать и дочь не должны так относиться друг к другу.

– Ты хочешь в одночасье распутать клубок, который запутывался годами…

– Да нет же! Я только прошу тебя быть немного помягче… Ведь как бы она ни была виновата, ей тоже пришлось несладко.

– Она сделала все сама, собственными руками.

– Да, но будь снисходительна! Ведь ты женщина, откуда такая непреклонность, такая жесткость? Знаешь, дорогая, в самой независимой женщине должна быть слабость, нежность… А ты пытаешься выглядеть железной леди!