Бриз

Подсевший к ней Рауль заставил Кристину вздрогнуть и поспешно вытереть внутренней стороной ладони слезы, но они все равно продолжали струиться. Оправдания, как назло, отказывались приходить на ум, и Кристина поджала губы в знак молчания.

— Боль можно уменьшить, только излив ее, Кристина, — мягко сказал Рауль. — Ты думаешь, что ты одна на этом белом свете, кому разбили сердце? Больше никто, кроме тебя, не ощущал эту боль, будто тебя насквозь пронзили ножом? Я тоже знаю, что такое быть преданным первой любовью.

Слышать подобные фразы от Рауля Дюмона казалось почти невероятным. Кристина удивленно вскинула голову, заметив тень печали, легшую на лицо Рауля. Повеса, плейбой и кутила знаком со столь сильным чувством? Откуда ему ведомо, что истинная любовь проникает в душу, а не в тело?

— Почему ты решил, что я люблю твоего брата? — слабо возразила Кристина, хотя догадывалась, как нелепо лгать в сложившейся ситуации.

— Пока человек не получит то, что ему полагается, он не будет спокоен, — пропустив мимо ушей ее вопрос, пробормотал Рауль. — Так всегда говорила мне… Саманта. Посмотри, я не получил ее, поэтому не нахожу себе покоя. Теперь и ты, как и я, будешь мучиться, если потеряешь Адриана. Не задавай вопросов о том, кто такая Саманта, потому что я не хочу вспоминать ее. Еще не зажило, Кристина. Понимаешь? Болит. Прошло больше десяти лет, а вот там, в груди, до сих пор жжет.

— Адриан заслуживает счастья, — перестав бороться с самой собой, всхлипнула Кристина. — Тебе ли не знать, сколько всего он пережил? Он потерял дочь, Рауль. Как же я могу быть ему помехой, когда он снова станет отцом? К тому же он не любит меня…

Неожиданно сильные руки заключили ее в объятия, и она, уткнувшись носом в плечо, разразилась громкими рыданиями, выплескивая горечь и боль. Адриан из опекуна превратился для нее в самого дорогого человека на земле, а теперь он исчезнет для нее, как туман. Больше она не сможет прикасаться к нему, оставаться с ним наедине и помогать ему справиться с разрушающим его гневом.

— Хватит, Кристина, — успокаивающе прошептал Рауль, и впервые она прониклась к нему симпатией. Она нуждалась в том, чтобы ее гладили по спине. Нуждалась в братской или дружеской поддержке. Нуждалась, как никогда. — Ты хочешь Адриану счастья? Но, подумай, будет ли он счастлив с женщиной, которую не любит? Ты уверена, что Адриан ничего к тебе не чувствует? Если бы ты ничего для него не значила, то пошел бы он против правил, наплевал бы на запреты? Знаешь, что он сказал мне тем утром после того, как привез тебя пьяную домой? Братец ясно дал мне тогда понять, что вернулся прежний Адриан, умеющий чувствовать и бороться за свое. «Кристина — моя»… Черт побери, Кристина, Адриан по уши влюблен в тебя, просто он еще сам этого не понимает. Слишком долго он привыкал к одиночеству и боли, поэтому ему трудно распознать любовь.

— Это правда? — выдохнула Кристина, отшатнувшись от Рауля. Она пыталась осмыслить длинную тираду мужчины, силясь вникнуть в каждое слово, чтобы ничего не пропустить.

— Наученный горьким опытом, я скажу, что за любовь надо бороться до последнего вздоха, иначе потом жизнь потеряет смысл. Возьми примером меня… У меня нет ни цели, ни смысла, только короткие связи, алкоголь, клубы и казино. Безнадежный.

— Рауль! — Не контролируя всплеск радости, Кристина бросилась ему на шею. Мозаика сама собой складывалась в голове! Любит! Адриан, правда, любит ее! Да он и сам почти признался ей сегодня в кабинете, а она даже и не догадалась! Его сердце бьется в унисон с ее. Сбивается с ритма, колотится в груди так же бешено и быстро, когда они вместе. Неужели Адриан Николя Дюмон мог влюбиться в нее?

Ни Рауль, ни Кристина не замечали, что, вцепившись побелевшими пальцами в перила балкона, за ними сверху наблюдал Адриан Николя Дюмон, пораженный развернувшейся перед ним сценой близости. Неприятное удивление сменилось необузданным желанием накинуться на Рауля, оторвать его от Кристины и хотя бы раз врезать братцу за его наглость и непослушание!

Но Адриан остановился. До затуманенного пеленой ослепляющей ревности рассудка доходило, что Кристина вовсе и не против этих объятий. Что творится, черт возьми?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Разрушая преграды

Адриан приветственно пожал протянутую ладонь своего партнера по бизнесу из Лондона, Николаса Кейджа, отложившего все дела и прилетевшего специально на его помолвку в Монако, как и другие многочисленные гости, которые собрались в оформленной шарами и цветами гостиной. Меньше чем за двадцать четыре часа семейный особняк Дюмон преобразился в обитель изысканности и величия благодаря работникам и дизайнерам, получившим приказ уложиться с оформлением в короткий срок. Мраморные колонны и потолки были украшены свежими ароматными белыми розами, а на длинные столы, накрытые белоснежной скатертью, официанты расставляли наполненные бокалы искристого шампанского и шедевры от известной кондитерской.