Бродячая душа

– Постой где-нибудь неподалеку, – небрежно кинул он водителю. – Позову.

Выбрав столик на веранде в уютном месте и с хорошим видом, Штейн сунул тысячерублевый билет в карман официанту и распорядился – кроме брюнетки никого не пускать. Его с полуслова понимали в подобных заведениях, словно распознавая некий код «свой-чужой».

Летом в столице всегда становилось особенно многолюдно, и выбрать нужное местечко для обеда, перекуса или разговора было делом опыта. Особенно в полдень. Офисные работники атаковали небольшие кафешки, продавцы различных магазинов отряжали гонца в недорогую блинную, бесчисленные чиновники средней руки выбирали рестораны, открывавшиеся с 12–13 дня, приезжие суетились около станций метро в поисках быстрого перекуса, бизнесмены позволяли себе хорошие рестораны, в которых цены незримым барьером стояли на страже состоятельных граждан.

Размышления о преимуществах капиталистического общества перед социалистической уравниловкой, где только чумазые передовики производства с радостью перевыполняли план на 300 процентов за ту же зарплату, прервала мелодия его планшета о принятом электронном письме. Давид Михайлович не любил комбайны, умеющие делать все, но не очень хорошо. Сотовый для разговора – маленький и надежный. Планшет – легкий, с экраном, позволяющим читать документы. Плюс его IT-шники установили на всех корпоративных планшетах систему кодирования. Все документы и перед отправкой, и при хранении надежно сворачивались в такой винегрет, что разобраться в нем посторонний смог бы лет через десять. За «компьютерным гением» числился грешок азартного игрока в рулетку, но дело свое он знал на зубок.

В сообщении от Жанны был проект приказа по проекту «Мэйфер». Все толково и кратко. Вице-президент быстро делал свое дело, не выпячиваясь, и в интригах замечен не был. Хороший тыл у делового человека – половина его успеха. В ответ шеф отослал только одно слово. «Одобрено».

– Дави-ид, – долгожданный голосок брюнетки обрадовал финансиста, – не перестаю удивляться тобой. Это так романтично побеседовать с девушкой под разноцветным зонтиком.

Она позволила поклоннику поцеловать благоухающую парфюмом руку и села рядом, наблюдая за оживленной столицей, как это принято в европейских кафе. Только там всегда проблема с местом, зато в Москве 10–20 метров от бордюрного камня до стены дома не редкость.

Немного полюбезничав и отведав хорошего кофе, Президент «Векселя» порадовал брюнетку приятными новостями по интересовавшему их обоих проекту. В доверительном тоне познакомил с приказом по компании и планом его выполнения. Сроки были сжатые, но они касались только официальной части. «Работа по храму», как ее окрестил Вице-президент, обсуждалась устно. Брюнетка с «голливудской» интонацией произнесла «Сюрприз!», и передала собеседнику флэшку с электронными копиями документов. Как-то мимоходом чмокнула кавалера в щеку и пообещала обо всем сообщить Ричарду. Договорившись о следующей встрече, они распрощались.

Как ни хотелось финансисту отложить все в сторону и плотнее заняться с брюнеткой интересующими его делами, но это пришлось отложить. Ненадолго. Он некоторое время посидел под разноцветным зонтиком, ожидая звонка от Петра, пробиравшегося через переполненные улицы центра Москвы. Действительно, что-то романтичное было в таких коротких летних встречах под ярким зонтом, и ему вспомнилась молодость. Тогда все было по-другому, намного скромнее, но настроение почему-то совпадало.

Отпустив водителя за квартал, он прошел дворами к небольшому двухэтажному зданию, переоборудованному в VIP-отель. Возможно, когда-то здесь была государственная контора или садик, которые в свое время тоже заняли помещение, построенное кем-то и для иных целей. Да, революции приходят и уходят, нет ничего вечного.

Заказав хороший фуршет на двоих в свой номер, Президент погрузился в раздумья. У него еще был час-другой для занятия любимым делом. Тэмари требовал сосредоточенности и тишины. Словно монах, уединяющийся в келье или на вершине горы для глубокой медитации, Штейн погружался в глубокое кресло и приступал к собственной практике, составленной, как мозаика, из нескольких известных ему методик.