Бродячая Русь Христа ради

Затем, также по естественному ходу вещей, время от времени - новые прививки к основному корню: то введение брачных обрядов, допущение в скитальчестве оседлости в виде странноприимцев, притворства под видом православных на случай поимок и заключения и т. д.: все - под влиянием текущих событий, которые предусмотреть и предугадать никакой наставник не мог.

Одно в страннической секте различие от всех других и одно перед ними преимущество: узкие, определившиеся твердо основы сдержали секту в крепких границах от уклонений во враждебные друг другу толки. Не многие из позднейших прививок принялись. Доведенная до крайнего предела, филипповщина дальше не могла расплываться и замерла. Затем сталось так, что все скрытники, где бы ни жили, - теперь единое стадо.

Глава VI

Успех записки Евтихия, основанный на случайных находках, имел, собственно, местный характер новизны, и напрасно придавалось ей большое значение, потому что существует более пространное и подробное описание жития Евфимия. Правда, что это новое сказание не противоречит краткому в основных данных и не представляет особенно любопытных и важных частностей. Оба грешат тем, что вводят в крупное заблуждение всех исследователей страннического учения, приписывая измышления странных верований Евфимию как основателю новой и до него неизвестной секты. В конце прошлого столетия оно не могло быть новым явлением на Руси, когда, за сто лет до того, бежали в леса, «вертепы и горы», как свидетельствует история раскола, ревнители древнего благочестия не сотнями, а тысячами.

С тех самых пор, как исправитель церковных богослужебных книг Никон у несогласных с ним признан был за врага церкви, за противника христианской веры, то есть за Антихриста, а мирское имя его Никита (по-гречески Никитис) с некоторой натяжкой (с переменою в слово - Никитиос), выраженное в цифрах, показало апокалипсическое число 666, знаменующее имя Антихриста, - с тех самых времен оказалось полезным оставлять насиженные места, сделавшиеся опасными, и искать новых и неизвестных, но обещавших безопасность. Немилосердные и неустанные преследования закрепили веру в эту неизбежность и обязательность выселений, и ловкие укрывательства, при частой перемене мест, признаны были спасительным подвигом, благочестивой ревностью к вере, возбуждавшими глубокое уважение, равносильное почитанию святых мучеников, просветителей и проповедников Христовой веры. Келейник самого патриарха Никона, инок Корнилий, был один из самых неугомонных скитальцев, истинно не имевший где главу приклонить и искавший не этого предлежащего видимого города, в стенах которого он мог бы поселиться, но разыскивающий всегда и всюду какой-то новый и неизвестный, тот, который предполагался где-то спереди, в непроглядном тумане лесных чёрней.

К нему-то стремились и другие тысячи, переходя через леса в необитаемые пустыни, чтобы ошибиться в их пригодности как мест поселения и ввиду безопасности для созерцательной жизни. Обманутые надеждами уходили снова дальше в глушь и на новые пустыри, чтобы здесь в неизвестности сложить свои кости или при счастливых обстоятельствах положить основание новым селениям, водворить трудовую хозяйственную жизнь, тут небывалую и без них неосуществимую. Многим это и удалось. Но ревнивая подозрительность, обеспеченная силой и набалованная успехом, не успела овладеть тем хладнокровием и находчивостью, которые вовремя останавливают занесенный над жертвой нож, и не разобрала правого от виновного. Не распознали и не поняли, что староверы вели ту же работу и теми же орудиями и способами, какими прежние давние люди колонизировали необитаемые мертвые страны: накопленные вновь староверами слободы срыты с лица земли.

Рассеянные и испуганные насельники разбрелись на одиночные работы, с разроненными силами, в скитах и вертепах, чтобы аскетическую жизнь с озлобленным сердцем признать за идеал жизни, а беспокойные передвижения ввиду новых опасностей - за неизбежный подвиг спасения души и тела.

Когда Петр Великий многими указами вызывал разбежавшихся и скрывавшихся староверов и обещал им разного рода льготы, многие из филипповского согласия возвратились и записывались в двойной раскольничий оклад. Другие продолжали скрываться в лесах, решившись не сообщаться ни с кем из записавшихся в ревизию или в раскольники. Образовались, таким образом, «бегствующие христиане, бегствующая церковь». Иван Филиппов в своей «Истории Выговской пустыни» указал на многих представителей ее, среди которых немало людей замечательного характера, постоянства и терпения. Самое большое количество их скрывалось в лесах около Твери и в Сибири, и меньшая часть около Новгорода.