Бродячая женщина

В назначенный срок О’МГ объявил совету директоров, что проблема улажена – Джоки подчинялась.

– И как ты этого добился? – спросил недовольный О’ЙО. Он-то надеялся одним махом избавиться и от соперника, и от его носителя, к которому питал необъяснимую ненависть.

– Люди прекрасно поддаются дрессировке. Я разработал комплекс положительных и отрицательных подкреплений и теперь могу включать и выключать носителя практически мгновенно. Суди сам.

Почти сразу же его лепестки начали розоветь, глаза Джоки стали осмысленными, она уставилась на О’ЙО и спросила изумлённо:

– Йоши, да ты никак сделался дебилом? – имея в виду цвет его шапочки. Но прежде чем ей ответили, Джоки снова превратилась в куклу с зелёным цветком.

– Блестяще! – одобрили всадники.

– Когда придёт в себя, решит, что ей всё показалось, – самодовольно заметил О’МГ. На самом деле они просто договорились, что Джоконда совершенно расслабится в нужный момент, но всадникам незачем об этом знать.

Они думали, что главная опасность позади, но однажды, после очередного совещания, которое Джоконда, как всегда, провела в отключке, О’МГ сообщил, что у них проблемы.

В народе поднялась очередная волна протеста, но если раньше недовольство масс касалось дискриминации «неосёдланных» (люди называли их «пустоголовыми»), теперь появилась иная причина. Некий Комитет Всеобщего Счастья потребовал бесплатной раздачи шапочек. У них даже лозунг был: «Шапочки для всех, даром, и пусть никто не уйдёт пустоголовым!». А ещё Комитет назвал своего главного врага, того, кто мешает установлению райской жизни на планете. Им оказалась Джоконда. Именно она определяет политику «Минг и Скрябин», задирает цены и лишает беднейшие слои населения возможности заполучить шапочку. Будто бы добродушный Чарли и остальные директора компании готовы отдавать товар за гроши, а вот алчная Джоконда возражает.

Это было чистейшей ложью: всадники стремились как можно скорее оседлать всех землян, но ничего не имели против денег, поэтому цены падали – медленно, но верно. Да и человеческую поговорку про бесплатный сыр в мышеловке они знали и потому остерегались навязывать халявное благоденствие.

Джоконда и О’МГ наблюдали трансляции со всей Земли – в мировых столицах то и дело вспыхивали демонстрации, кажущиеся стихийными, но удивительно похожие по набору лозунгов. Везде требовали дармового счастья и проклинали Джоконду. Хотя на митингах бушевали исключительно пустоголовые, О’МГ заподозрил, что беспорядки координируются единым центром, в котором заправляют всадники – уж очень на руку некоторым из них было крушение нынешнего главы компании. Собственно, неясным оставалось только одно: на чьей стороне У’СКР.

О’МГ попытался поговорить со своим ближайшим соратником, но беседы не получилось. Друг, с которым прежде проводили многие часы в необременительной болтовне, теперь всё реже отключал своего носителя для приватных встреч. На все предложения серьёзно обсудить ситуацию отмахивался, утверждая, что ничего страшного не происходит – «толпа диких животных завидует приручённым, как только мы оседлаем всех, проблемы исчезнут».

– Выходит, он в доле, – сказала Джоконда, – но теперь моя очередь выяснять отношения – я должна понять, на чьей стороне Чарли.

– Очевидно, дорогая, что твой драгоценный недоумок не может противостоять всаднику, – О’МГ терпеть не мог Чарли. Началось с того, что, когда Джоконда и Чарли занимались любовью, всадник вынужден был прерывать с ней контакт, потому что в эти часы его одолевали противоречивые эмоции: разделяя с Джокондой её удовольствие, чувствовал отвращение и, пожалуй, ревность. Только однажды он остался, зафиксировал все ощущения Джоконды, а потом, когда Чарли удалился в свою спальню, устроил безобразную сцену:

– Что такого даёт тебе этот кобелёк, чего не могу дать я?! Не веришь, что я годен для таких развлечений? Получай! – и он быстро, будто на ускоренной перемотке, прогнал Джоконду по всем этапам последнего сексуального акта. Когда она перестала корчиться, спросил злобно: – Понравилось?

Едва живая Джоконда ответила:

– Если ты, чёртов слизняк, ещё только раз попытаешься… своими руками сдеру тебя с головы и кину в камин. Пусть я тоже от этого сдохну, но измываться над собой не позволю.

Потом Джоконда сделала поразительную вещь – она отвернулась. Не то чтобы она прекратила контакт, такое было ей не по силам, но она как-то закрылась от всадника и будто перестала обращать на него внимание. О’МГ, конечно, мог бы применить силу – встряхнуть, покопаться в её рассудке и понять, как она это сделала. Но он боялся. Сказала же – в камин… и не это было самым страшным, О’МГ просто не хотел терять её дружбу. И так уже сотворил нечто непростительное. И несколько дней он не приставал к ней с беседами, но по-прежнему заботливо поддерживал и направлял. Потом они помирились.

Теперь Джоконда намеревалась сделать очередной шаг навстречу Чарли, и О’МГ не имел права ей мешать.

– Приятель, я в беде. Ты понимаешь, что происходит?

– Джоки, милая, что-то случилось?