Бродячий цирк (СИ)

— Я шучу. Ты лучшее наше приобретение после Бориса. И клянусь, если ты сможешь с ней выступить где-нибудь кроме выставки кошек, я сделаю тебя своим доверенным соперником. Буду думать, что ты мой юный племянник, прибывший в королевство, чтобы узурпировать власть своего дядюшки. Да! — он вскочил на ящик, едва не стукнувшись макушкой о потолок, глаза горели сумасшествием. На ногах у него были блестящие, натёртые жиром сапоги со шпорами, те, которые он надевал иногда на выступления, и чтобы не смотреть на перекошенное восторгом лицо, я разглядывал эти сапоги. — Феерично. Мы будем сражаться фокусами, как в детских книжках. Конечно, это не значит, что ты обязательно победишь. Ведь главным-то героем остаюсь я!

Полыхающее лицо приблизилось, и Аксель шепнул своим нормальным голосом, который он держал, должно быть, под языком, как таблетку:

— Не принимай близко к сердцу. Мне просто нравится всё это себе воображать. Конечно, при любом раскладе я оставлю тебя в живых. Может, отправлю в ссылку, чтобы никто об этом не узнал.

Хохотом меня вышвырнуло из повозки, прямо к ногами непривязанной Цирели, которая бесцельно шаталась по лагерю, а теперь обнюхивала мои уши. Аудиенция была окончена.

Почти все последующие дни я проводил с Лушей. В приюте меня считали последним раздолбаем, особенно друзья, но кое-кто из воспитателей знал о том, о чём я сам начал догадываться только год или полтора года назад. Я очень упорный. И вряд ли слово «упорный» значит только лишь настойчивый. Даже, скорее, не значит. Я не настойчивый, но я могу долго ходить вокруг да около, отыскивая оптимальное решение.

Я изучал кошачьи повадки и кошачий характер, который оказался вовсе не скучный и проявлял себя всё время с разных сторон, и к концу недели мог, наверное, уже сам написать о кошках небольшую книгу. Тоненькую, но всё же книгу.

Если собаки привязываются к людям (Мышик, должно быть, связал свою судьбу со мной ещё тогда, когда только-только прозревшим щенком тыкался носом в ноги бегающих туда и сюда мальчишек; мои ноги, видимо, пахли вкуснее других; возможно, потому, что больше всех потели и сулили приключения, отличные от чёрно-белых собачьих снов в конуре; и то, что сейчас он позволяет себе вилять хвостом перед Акселем, ничего не значит — я-то по-прежнему рядом), кошки привязываются к чему-то, что не торопится меняться у них на глазах. Кошки, они такие, любят постоянство. Ну, я имею в виду современных кошек, которые предпочитают мягкость кресла мелочной охоте на насекомых и азарту схватки с зазевавшимся голубем. И Луна среди них, должно быть, считается гурманкой, потому что совмещает уют с бродячим образом жизни. Она ни с кем не конфликтует, но новых кошек и котов сразу ставит в подчинённое положение, так суровая императрица подпускает к себе фаворитов — и в то же время держит их на расстоянии.

Пока я ковырялся в прошлом кошки, передо мной всплывали, словно обломки кораблекрушения, факты из прошлого других персонажей нашего шапито.

— Ты уже залез в подноготную Луши, а ведь ещё не знаешь, как мы встретили Костика, — говорит Аксель.

Мы на очередной остановке, гигантская наковальня автобуса дымится в сумерках, остывая после рабочего дня. Ночь тёплая и душистая; мы расположились между фургонами и развели из сушняка небольшой костёр. Марина и Джагит ушли спать, Костин голос доносился из звериного фургона, где он шутливо выспрашивал у тигра, как у того прошёл день.

— Знаю. Он мне рассказывал.

— Вот негодяй, — по-доброму ворчит Капитан.

Анна пихает меня локтем под рёбра. Наклоняется к самому уху и шепчет:

— Попроси тебе её рассказать.

— Вообще-то, я бы не отказался послушать, — неловко говорю я, и повторяю, видя, что на лице Акселя уже успело возникнуть отсутствующее выражение. — Ещё раз послушать.

Тонкой палочкой он размешивал в костерке отгоревшую труху, и искры ткались в воздухе в рубиновые ожерелья.

— Что?

— Историю про Костю.

— А! Мы чуть было не взяли в труппу вместо него двух карликов.

Анна подмигивает мне, в то время как Аксель, сверкая лукавой улыбкой, начинает рассказ. Я думаю, что Анна и Аксель похожи на двух карточных игроков, каждый со своим тузом в рукаве.

* * *

— Это же рыцарский фестиваль. Здесь должны быть шуты.

Аксель оглядывался с таким видом, будто бы ожидал увидеть марширующих к нему со всех сторон гномов в цветастых колпаках.

Анна напомнила:

— Мы здесь сами немножко в качестве шутов.