Бродяга

Эта тишина действует как сонный дурман, лишающий воли. Принимаешься за какое-нибудь дело, в сущности, никому не нужное, садишься, берешь что-нибудь в руки и замираешь над этим. И кто знает, сколько времени сидишь так, думая о чем-то… О чем? Эти мысли так неясны, нечетки, они бесформенной массой заполняют пространство, ничего не оставляя после себя – ни решений, ни планов. Даже часы не считают этих минут. Они упрямо отстают или спешат в таких домах, всем своим поведением показывая, как нелепо работать для того, кто не знает истинной цены их движению.

Лиля жила одна уже несколько месяцев, слушая эту тишину и погружаясь в нее. Ее сын отсутствовал долго, слишком долго, дольше, чем она могла вынести. Сначала Лиля не позволяла себе думать о разлуке. Он загружала себя делами, которые с редкой изобретательностью придумывала для того, чтоб некогда было усесться на стул и положить на колени руки. Она мыла и чистила, приводя в порядок комнату Раджа – единственное место в доме, где еще было что убирать, так как Радж не слишком приветствовал наведение порядка – при нем или без него. Очень скоро комната блестела так же, как и все остальные, устраивать беспорядок и приносить грязь с улицы и пачкать вещи стало некому, ее занятия скоро почти совсем иссякли.

По заведенной много лет назад привычке она просыпалась очень рано. Каждое утро шла на базар, долго ходила среди рядов, выбирала, стараясь покупать поменьше, так, чтобы было за чем идти завтра. Потом задумчиво брела обратно, выбирая улочки поспокойней, где поменьше этих дымных автомобилей, не перестающих пугать ее скоростью, визгом и смрадом.

Вежливо здороваясь с соседями, поднималась к себе, и, поставив на стол маленькую корзиночку, ложилась на тахту отдохнуть. Она закрывала глаза, чтобы увидеть самое дорогое – маленького Раджа: совсем малыша, тянущего пухлые пальчики к ее сережке; постарше – ковыляющего на нетвердых ножках по грязной улочке, на которой они тогда жили; Раджа – первоклассника, важного от серьезности того, что ему предстоит в школе, и очень довольного своим портфелем из кожи. Дальше ей не нравилось вспоминать, последующие годы таили в себе смутное беспокойство, поглощенное стремительной и полной испытаний их тогдашней жизнью. Теперь, когда появилось время, она впервые попробовала ответить самой себе на вопрос, что же все-таки было в тех годах, что заставляет ее не любить воспоминаний о них?

Она думала об этом часто, но вспоминалась болезнь, месяцы в городской лечебнице для нищих, тягостное беспокойство за сына, которого, как ей сказали, взяли соседи. Потом возвращение домой, исхудалый Радж, где-то набравшийся отвратительных словечек, но такой же нежный и ласковый, как всегда.

Через несколько недель она узнала, что сына исключили из школы, но Радж, сильно повзрослевший за время ее отсутствия, объяснил, что теперь ходит в другую школу, где не слишком придираются к его работе чистильщика обуви. По утрам он брал сапожные щетки и портфель и уходил, чтобы вернуться уже под вечер. Приходил усталый, но веселый и всегда приносил еду и несколько монеток. Вместе с ее заработком, сократившимся из-за долгой болезни, это составляло сумму, на которую можно было прожить.

Лиля понемногу поправлялась – и может быть, это спасло ее.

Врачи, отпуская ее из лечебницы, предупредили, что еще полгода недоедания – и она оставит сына сиротой. Ей казалось, что кто-то сказал об этом Раджу, и тот внимательно, как взрослый, следил за тем, что и сколько она съела, как спала и не слишком ли устала.

Иногда он смотрел на нее так, что она вздрагивала: невеселым взглядом человека, умудренного немалым опытом и опасающегося потерять то, что ему дороже всего на свете. Она и сама раньше часто именно так смотрела на сына во время детских болезней или когда становилось особенно грустно.

Они оба были друг для друга всем на свете. Радж вернул ее к жизни, родившись, и спас ей жизнь теперь, в эти годы. Так почему ей тяжело вспоминать о них?

Конечно, ее многое настораживало. Радж никогда не занимался уроками дома, говорил, что ходит к однокласснику или в школьную библиотеку. Но Радж часто приносил домой книжки, которые читал по вечерам, хотя Лиля ни разу не находила среди них учебников.

Однажды она, отнеся заказанные носочки клиентке, решила навестить сына на том углу, где он обычно чистил обувь, но не нашла его там. Напуганная, Лиля стала расспрашивать всех торгующих поблизости мальчишек и взрослых, но никто не смог припомнить Раджа. Когда она рассказала ему об этом вечером, он рассмеялся и сказал, что она все перепутала – он уже давно работает на другом конце города, где люди куда щедрее и чаще пачкают обувь.