Бродяга

Он посмотрел на склонившую голову Лилю и в этот момент готов был обнять ее, броситься к ней и сказать, что тоже счастлив ожиданием их ребенка. Но вместо этого он резко повернулся и быстро вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Буду к обеду.

Глава четвертая

Рагунат вышел из дома. С некоторых пор он неохотно возвращался сюда, старался подольше задерживаться на работе. Старший судья ценил такое рвение и ставил всем в пример своего молодого помощника.

Успехи по службе не радовали Рагуната, ему прочили блестящую карьеру, но чем лучше шли дела в суде, тем хуже дома.

Он задумчиво шел по двору, прижимая к груди папку с бумагами, и по рассеянности почти натолкнулся на жену старшего брата, чуть не сбив ее с ног.

Правда, это было бы трудно сделать, так как старшая жена отличалась редкой дородностью и, чтобы ее сдвинуть с места, надо было быть настоящим силачом.

Она несла в руках тяжелый кувшин с водой, перетаскивая его с такой легкостью, будто он пустой. Женщина внимательно смотрела на Рагуната, пытаясь определить, вполне ли он оценил ее усердие в занятиях домашним хозяйством или ничего не заметил.

– Что такое, Баби? – спросил судья. – А где же служанки? Почему они не принесут воды?

Он сказал именно то, что Баби хотела услышать. Теперь у нее был повод остановиться, упереться пухлыми кулаками в бока и завести привычную песню.

– Я в доме хозяйка, – визжала Баби, – и я должна работать за всех, а твоя жена бездельничает, сидит, как королева.

Рагунат знал, что Баби ненавидит Лилю с того момента, как та переступила порог дома. Да и чего было ждать от женщины, привыкшей властвовать в доме безраздельно на протяжении многих лет, когда вдруг появляется новая госпожа, обладающая почти такими же правами, как и она, старшая. Да еще когда соперница так молода и красива, как Лиля, наделена способностью пленять всех хоть раз взглянувших на нее мужчин, весела и говорлива. Для Баби, которую никто бы не назвал привлекательной женщиной, это было оскорблением. Само присутствие в доме Лили выводило ее из себя. Рагунат знал об этом, как знали все, и не сомневался, что в его отсутствие Баби доставляла Лиле немало неприятных минут, но никогда не слышал от своей прекрасно воспитанной жены ни одного слова жалобы. Слишком благородная, чтобы сводить счеты, Лиля предпочитала не замечать неприязни, питаемой к ней Баби, и только смеялась, когда Рагунат открыто спрашивал ее о тяжелом нраве старшей невестки.

Теперь для Баби настали счастливые дни. Она просыпалась с мыслью о том, что теперь есть чем оправдать свою ненависть к жене Рагуната. Целый день она заводила разговоры о ней во всех местах, где появлялась. Слуги были извещены об ее подозрениях во всех деталях. Соседки получили постоянную тему для сплетен, пополнявшуюся все новыми подробностями. Брат Рагуната целый день ходил с больной головой, потому что с раннего утра слышал одно и то же.

Судья знал, что с Баби никому не сладить, но все-таки попытался настроить ее на более миролюбивый лад.

– Не сердись, Баби, – сказал он мирно. – Это я велел ей отдыхать. Она в положении и ждет ребенка…

– Ребенка?! – злобно выкрикнула Баби. – Она произведет на свет дьявола и опозорит наше имя.

Никто не позволял себе так разговаривать с Рагунатом. Он с удовольствием бы заткнул рот злобной женщине, крикнул бы, чтоб она прекратила лить свой яд, которого у нее больше, чем у кобры. Но опуститься настолько он не мог. Рагунат взял себя в руки и сказал спокойно:

– Что вы говорите? Зачем повторять сплетни? Люди злы…

– Сплетни! – Баби просто трясло от негодования. – Он называет это сплетнями.

Она так возмутилась, что даже сбежала с крыльца обратно во двор и выпалила:

– Она была в плену у бандита, а этот бандит – Джагга. Он поклялся отомстить тебе. Ты что, выше бога Рамы? Он за такой же грех прогнал Ситу из дома. Даже она понесла наказание…

– Баби! – не выдержал Рагунат.

В его голосе было столько боли, что от удивления женщина выронила кувшин. Он упал и разбился, окатив обоих сверкающими брызгами воды.

Рагунат не мог отвести взгляда от обломков. Вода, нечаянно обретшая свободу, быстро уходила в землю.

– Вот видите, – сказал он медленно. – Даже кувшин разбился.

– Можно склеить кувшин, можно все склеить, – ожесточенно ответила Баби. – Но нельзя склеить разбитое зеркало чести жены, глупец!

Она повернулась и пошла прочь, поправляя съехавшее с головы покрывало. А Рагунат еще долго стоял над обломками кувшина, острые края которого, казалось, резали ему душу.

В этот день Рагуната трудно было узнать. Обычно он блестяще вел дела в суде, но сегодня заседание шло из рук вон плохо. Судья беспокойно перемещался по залу, сжимая в руке свернутый в трубочку лист бумаги с наброском речи, но до вынесения приговора было еще далеко.

Обвиняемый, простой крестьянин из деревни, раздражал его своим балагурством. Рагунату не удалось добиться от него ни одного прямого ответа на прямо поставленный вопрос. Казалось, старик был набит всевозможными шуточками и прибауточками, которыми сыпал, как из мешка.