Бродяга

Он убил свою жену, искалечил жизнь сыну. Он пытался растоптать любовь девушки, которую доверил ему старый друг.

Рита права, это его нужно судить! Сколько людей он отправил за решетку и теперь пытался посадить в тюрьму собственного сына!

– Посмотрите-ка, – сказал сидящий в зале молодой человек в европейском костюме, – кажется, судья сейчас упадет в обморок! Никогда не видел более скандального заседания, пожалуй, теперь его карьере придет конец.

– Что же, – ответил его сосед, пожилой человек в национальной одежде, – господин Рагунат, может быть, и закончил карьеру, но он нашел своего сына. Молчание затягивалось. Рагунату многое хотелось сказать, но он почувствовал такую боль в сердце, что не мог вымолвить ни слова.

Наконец один из помощников судьи догадался пригласить в зал врача, тот пришел вовремя – Рагунат пошатнулся, ухватился рукой за барьер, пытаясь удержаться, и рухнул на пол без сознания.

– Заседание прерывается, – объявил судья.

В зале поднялся невообразимый шум, полицейские расчищали дорогу, чтобы вынести Рагуната. Его уложили в машину и отвезли в больницу.

– Радж, дорогой, – говорила Рита, – все будет хорошо, ты не волнуйся, я с тобой.

Дошла очередь и до подсудимого. Вооруженные конвоиры вывели Раджа, он успел бросить прощальный взгляд на Риту, стоящую посредине зала со стиснутыми руками.

Глава сорок седьмая

Несмотря на все уговоры врачей, Рагунат не остался в больнице, он вышел оттуда, как только прошла боль в сердце. Глотая на ходу таблетки, он двинулся не домой, а в тюрьму.

Рагунат отпустил водителя – он не мог сесть в автомобиль, под колесами которого погибла Лиля. Давно он не ходил по городу пешком, к счастью, тюрьма располагалась не очень далеко. Начальник тюрьмы был старым знакомым Рагуната, он уважал этого человека и без лишних слов разрешил ему навестить подсудимого. Начальник уже успел услышать историю, происшедшую на суде, у него самого было пятеро детей, и он сочувственно отнесся к Рагунату, разрешив свидание без присутствия надсмотрщика.

Радж лежал в каменном холодном мешке, отделенном от коридора толстой железной решеткой. Дневной свет с трудом проникал сквозь узкое зарешеченное окно, с улицы не доносилось ни единого звука, слышно было только попискивание крыс, во множестве населявших это мрачное место.

Тюрьма давно стала вторым домом для Раджа, поэтому он вполне равнодушно отнесся к своему заключению, ему и на воле казалось, что он в тюрьме, жизнь по обе стороны тюремной решетки мало чем отличалась для него. Как невозможно было для Раджа пробить каменные стены, так и на свободе ему невозможно было разрушить стену, разделяющую вора и бродягу и порядочных людей. Он знал, что его место среди таких же отверженных и вырваться из этого замкнутого круга почти так же невозможно, как совершить побег с каторги.

Одиночество Раджа было нарушено появлением гостя, которого он совсем не ждал. Гулкий стук шагов далеко разносился под каменными сводами, они медленно приближались, и наконец узник увидел своего отца.

Рагуната трудно было узнать, лицо побледнело, осунулось, глаза светились лихорадочным огнем, как у тяжелобольного. Он шагнул ближе, но его остановила холодная решетка.

– Зашли к преступнику? – мрачно спросил Радж.

– Я сам преступник, – ответил судья, в его горле что-то заклокотало, но он справился с собой.

– Вы сказали «преступник»? – переспросил Радж.

– Да, к сожалению, закон меня не может осудить, – проговорил Рагунат, – но моя совесть вынесла мне приговор, суровый приговор.

Судья говорил с трудом, медленно, что-то нарушилось в его речи. Голос, прежде звеневший металлом, звучал как из-под земли.

Радж встал и подошел к решетке. Он вглядывался в отца и не узнавал: прежний Рагунат исчез, вместо него был старый человек, надломленный жизнью.

На глазах юноши выступили непрошеные слезы, он отвернулся, чтобы отец не видел, но тот спросил сына:

– Что с тобой, ты плачешь?

– Да, плачу. Я плачу о том, что совершил мой отец, я плачу о том, что он сделал с моей матерью, я плачу о том, что уже ничего нельзя изменить.

Рагунат понял, сын не простил его, да и возможно ли прощение?

– Мой сын! – рыдающим голосом выкрикнул судья, протягивая к нему сквозь решетку руки.

Но Радж отвернулся от него и ушел в дальний угол камеры.

Рагунат тянул к нему дрожащие пальцы, он хотел прикоснуться к своему единственному сыну, но слишком много преград было между ними, хватит ли времени, чтобы разрушить их? Коротка человеческая жизнь, так мало в ней выпадает радости общения с близкими и любимыми, а ведь эти минуты, может быть, самые счастливые и светлые, их не может заменить ничто, их не купить ни за какие деньги.

Рагунат наказал себя сам, он выгнал не Лилю и сына, он выбросил все лучшее, что могло быть в его жизни. И с чем он теперь остался?! Кому он нужен?!

Эти пугающие в своей простоте и ясности вопросы встали перед Рагунатом, но он не находил на них ответа.

Судья смотрел на сына и узнавал самого себя в каждом движении, в повороте головы. Вся нерастраченная отцовская любовь вдруг подкатила к его сердцу, затопив его горячей нежностью.