Бродяга

— Гоблинский город к югу от Разрушенного Берега, — объяснил Харран. — Раньше он вроде бы по-другому назывался. Там, кажется, эльфы жили. Но если это и правда, то это было очень давно. Теперь там живут гоблины и торгуют рабами. И корабли свои они там держат.

— Я не знал, что у гоблинов много кораблей, — сказал Вик.

— Теперь много, — ответил Харран. — Целый флот.

— И все корабли как этот?

— Все, которые я видел.

— Но этот новый, — изумленно сказал Вик.

— Я знаю.

— Откуда они их берут?

— Ни один двеллер на Разрушенном Берегу не знает. А в Мыс Повешенного Эльфа никто спрашивать не пойдет.

— Двеллеру в Мысе Повешенного Эльфа лучше сразу перерезать себе горло, — сказал кто-то еще. — Иначе его на всю жизнь загонят в золотые или серебряные копи, или пошлют на стройки в город, или драться на арене.

— На какой еще арене? — спросил Вик.

— Ты же сказал, что ты из Блюдца Орсина, — отозвался кто-то. — Я думал, даже там слышали про арены, которые гоблины строят, чтобы поразвлечься. Там двеллеров заставляют сражаться со свирепыми зверями, которых другие двеллеры ценой собственной жизни поймали в Лесу Клыков и Теней.

Вик никогда не слышал ни о таком лесе на Разрушенном Берегу, ни о городе под названием Мыс Повешенного Эльфа. Но в книгах о гоблинах и лорде Харрионе, которые он читал, действительно упоминались арены, на которых сражались рабы, — такими зрелищами гоблины утоляли свою жажду крови. Даже до того, как Повелитель Гоблинов пришел к власти, гоблины часто устраивали подобные состязания, заставляя своих пленников драться, — но лорд Харрион повелел строить эти сооружения на каждой завоеванной им территории.

— Я в последнее время в основном занимался мастерскими отца, — сказал Вик. — И вообще я никогда особо не путешествовал.

— Ну вот теперь напутешествуешься вдоволь, — кисло сообщил кто-то.

Вик лежал в темноте, чувствуя, как на него давят цепи. Он читал о таком в крыле Хральбомма и часто думал, что когда герой попадает в плен, это очень интересно, потому что потом происходит чудесный побег и совершается множество подвигов. Но это было в книгах, и это были герои. У обычных людей так не получалось. Чаще всего, вспомнил Вик, обычные люди умирали в цепях, в темницах и под пыткой.

А уж он-то точно героем не был. Он был просто библиотекарем, который волею судеб очутился слишком далеко от дома. Скорее всего, он не заслужит даже того, чтобы о нем вспомнили. Будущие библиотекари не станут читать о нем и гадать, что же случилось с Эджвином Фонарщиком.

Наконец Вик уснул и даже сам того не заметил.

— Просыпайтесь, половинчики несчастные! Просыпайтесь и получайте завтрак, пока я его за борт не выбросил! — Кто-то колотил в нечто вроде котла, и звон отдавался на весь трюм.

Вик проснулся, и глаза ему ослепил яркий солнечный свет. Он заморгал, надеясь, что скоро привыкнет и головная боль пройдет. Двеллер лишь прикрылся рукой, ощущая тяжесть кандалов. Тело Вика болело после ночи на жестком деревянном полу трюма, а одежда намокла, потому что на полу было полным-полно лужиц воды. Несмотря на свою новизну, «Дурной Ветер» время от времени протекал. В результате Вику снились кошмары, будто он тонет в Кровавом море, прикованный к гоблинскому кораблю.

Вик с трудом сел и осторожно осмотрелся по сторонам. Темные фигуры, расхаживавшие среди прикованных двеллеров, постепенно превратились в гоблинов. Стражники стояли среди рабов с топорами наготове, пока другие гоблины выдавали из пятигаллонных ведер густую комковатую кашу и воду.

До этого момента Вик не видел нижней палубы «Дурного Ветра», так что теперь он пришел в ужас. Двеллеры всех возрастов и самого разного сложения были прикованы к длинным металлическим столбам, привинченным к полу. Пленники могли только сидеть или лежать. Кислый запах, который Вик почувствовал раньше, в основном шел от рабов, а не от гоблинов. Библиотекарь огляделся по сторонам, и ему показалось, что его сердце вот-вот разорвется. К счастью, здесь не было детей, а двеллерских женщин оказалось всего несколько. Ясно было, что работорговцы продавали сильных рабов для тяжелой работы. Морской воздух, ворвавшийся через открытый люк, был чистым и свежим, но вскоре его перекрыла скопившаяся вонь.

— Ты такого раньше не видел? — хриплым шепотом спросил знакомый голос.

Вик оглянулся, узнав голос Харрана.

Харран был худым и бледным. В нечесаных темных волосах и бороде поблескивала седина. Его тусклые глаза покраснели, одежда превратилась в лохмотья. Он протянул руку.

— Я Харран Пахарь. Ты вчера не сказал, как тебя зовут.

Вик пожал его руку и заметил, что она слегка трясется.

— Вчера?

Харран кивнул, глянув на гоблинов, идущих между рядами прикованных двеллеров.

— Ты проспал всю ночь.

У Вика закружилась голова. Неужели прошло столько времени, а он и не заметил?

— Который час?

— Утро, — ответил Харран. — Они всегда кормят нас утром, но не слишком рано.

— А днем и вечером?

Харран медленно покачал головой.