Бродяга

Слуга, испуганно кланяясь, исчез в глубине дома. Рагунат поднялся в свой кабинет, сел за стол, достал из портсигара сигарету и закурил, хотя врач категорически запретил ему прикасаться к табаку.

Прямо перед ним висели огромные часы, их бой прогремел словно гром, оглушивший Рагуната. Пробило девять ударов, отозвавшихся в голове судьи похоронным звоном.

Все слуги в доме попрятались, никто не хотел попасть под тяжелую руку судьи. Он перешел в столовую, где все давно уже было накрыто к обеду. Оттуда проглядывался вход в дом, и Рагунат стал ждать.

Рита подошла к притихшему саду, сонно шевелящему под теплым вечерним ветром своими ветвями, полными плодов.

«Наверное, все уже легли спать, а господин судья работает в кабинете, – подумала она. – Я войду очень тихо и никому не помешаю, ведь я так устала».

Девушка сняла туфли, чтобы не цокать каблуками по мраморному полу, открыла тяжелую дверь и вошла. Кажется, ее не заметили. Она стала подниматься по лестнице, и тут ее пригвоздил к месту суровый голос:

– Рита!

– Да, – она увидела судью. – Ах, это вы… Как вы меня напугали.

Достаточно было посмотреть на сияющее лицо девушки – и становилось понятно, что заставило ее нарушить привычный распорядок размеренной жизни. Все в Рите говорило о любви, захватившей девушку, как океан, унесшей ее далеко от берега. Скоро она совсем скроется из виду, и тогда Рагунату останутся только щепки разбитого корабля его жизни, уничтоженного безжалостным ураганом.

Рита быстро надела туфли, подбежала к столу и села на свое место. Она ужасно проголодалась! Еще бы – целый вечер бегать по берегу моря.

– Не надо, – бросил судья, когда возникший, словно призрак, слуга попытался положить на его тарелку кусочки сочного кебаба.

Рита положила на колени хрустящую накрахмаленную салфетку. Она не замечала ничего вокруг себя, погруженная в собственные переживания. Между тем искаженное гневом и болью лицо судьи не сулило ничего хорошего.

– Вам нужно принять лекарство за обедом! – вспомнила Рита.

– Я знаю, – ответил Рагунат, – но обедать надо в семь часов. Взгляните, сколько сейчас времени?

Стрелки циферблата показывали половину десятого. Рита опустила глаза. Она не чувствовала себя виноватой, да и что плохого она сделала?

– Да, – промолвила девушка, – вот и часы почему-то на меня сердятся, а мне было так хорошо.

Рагунат не сомневался, что ей было хорошо, но каково ему слышать это? Какая черная неблагодарность за ту доброту и заботу, которой он окружил оставшуюся без родителей девочку? Как она смеет говорить так? Он с трудом сдерживал себя, чтобы не изорваться от гнева.

– Радж мне говорил… – начала Рита.

Опять это ненавистное имя! Он уже готов был своими руками уничтожить этого Раджа, посягнувшего на самое дорогое, что у него было.

– Радж, Радж… Опять Радж!

Рита опустила ложку, медленно вылила суп в тарелку.

– Не думайте о нем плохо, ведь вы о Радже ничего не знаете.

Судья смотрел на нее пронизывающим взором, как на подсудимую, которой он должен вынести приговор, но Рита выдержала его взгляд.

– Ты не забыла? Когда умер твой отец, я поклялся, что буду тебя воспитывать. С тех пор я считал тебя своей дочерью… Я постоянно о тебе забочусь, и тебе следовало бы знать мое мнение.

От своего отца Рита унаследовала прямой и честный характер. Сколько часов он проводил в спорах с Рагунатом! Ему так и не удалось заронить сомнения в истинности теорий, которые овладели судьей и которые он применял и в работе, и в частной жизни.

Она не стала отмалчиваться и ответила Рагунату:

– Я знаю, знаю, что вы заботитесь обо мне с самого детства, но напоминать об этом…

Рагунат встал, с грохотом отодвинув стул, вытер руки салфеткой и отшвырнул ее в сторону. Несколько секунд он сверлил глазами Риту, но ничего не сказал. Оттолкнув слугу, бросившегося подбирать упавшую салфетку, он вышел из зала.

Рита с сожалением посмотрела ему вслед. Она встала из-за стола, так и не закончив обеда, и пошла в свою комнату.

В ее глазах застыли слезы, сейчас Рите так не хватало отца! Рагунат, конечно, хороший человек, и он заботился о ней все эти годы, но никогда она не понимала его. И потом эти странные взгляды, которые Рита замечала, они пугали ее.

Девушка открыла дверцы резного шкафчика и достала несколько фотографий. Вот она сама, с большими белыми бантами, задорно улыбается в объектив фотоаппарата, вот она вместе со своим отцом – какие радостные, веселые лица!

Санджей был прямой противоположностью Рагунату – открытый, добродушный, он никогда не сказал ни о ком дурного слова, а тем более о человеке, которого он не знал. Отец понял бы ее, он бы доверял сердцу дочери, ее выбору и полюбил бы того избранника, которого она привела бы в дом. Но отца давно уже нет, остались лишь пожелтевшие фотографии и память о нем, вечная память.

Глава тридцатая

Джагга не мог понять, куда исчез его воспитанник, его правая рука – Радж? На мучной склад он не приходил, в кабачке его не видели. Джагга было подумал, уж не помирился ли Радж с танцовщицей Нирджой? Но девушка сказала: