Бродяга

Итак, мы смогли выйти наружу через одну из «нераскрашенных» стен. Все равно что попасть в наполовину законченную анимацию к «Сетари: фильм со спецэффектами». Мы остались там же, где и раньше, только без людей и многих привычных мелочей вокруг. Эту часть Эны называют «околопространство», и там и вправду жутковато.

А еще я действительно чувствовала себя живее. Не знаю, в холоде ли дело, или в ощущении, будто гравитация послабее, или в чем-то… мистическом и зловещем, но я воспринимала все ярче и была супербодрой. Может, в воздухе летал адреналин? Все ждали моей реакции, так что я улыбнулась и пожала плечами. Мейз кивнул и двинулся вперед.

Я не сразу сообразила, что по застроенному участку мира тут и там рассыпаны… врата. Некоторые черные, другие мерцающие. До меня дошло, лишь когда мы свернули за угол и оказались там, где нет ничего, кроме темного очертания неба над головой и… тысяч этих штук. Будто кто-то разбил зеркало размером с океан и разбросал осколки, но каждый кусочек отражал не то, что перед ним, а какое-то другое место. Другое пространство.

Мы не пошли далеко, остановились перед зазубренной расщелиной размером с машину: сплошь насыщенная зелень. На той стороне виднелись трава, холмы и бледно-голубое небо, переходящее в белое. Вокруг лежали огромные камни, похожие на обломки древнего серого замка. Почти все неповрежденное, раскрашенное, но кромка пространства растворялась в тумане.

– Проходя внутрь, постарайся не прикасаться к краям. Врата могут быть нестабильными, и, разрывая их, притягиваешь ионо…

Не прекращая говорить, Мейз шагнул через врата, аккуратно подняв ногу, и я заметила, что не только звук оборвался, но и на групповом канале на месте Мейза появилось «нет связи». Когда же сама прошла следом, почувствовала, будто попала в мыльный пузырь. И воздух опять изменился, принося очень резкий запах травы. Здесь было гораздо меньше осколков разбитого зеркала. Вероятно, именно потому это место и выбрали.

– Пространства что конкретно? – спросила я, осознав, насколько ограничен горизонт. Совсем не то, что я себе представляла.

– Однажды мы, возможно, сможем точно ответить на этот вопрос, – произнесла Зи, пока Мейз и Мара «сканировали-местность-на-предмет-врагов». – Пока что мое любимое определение, что это отброшенные воспоминания населенных миров, собранные воедино увядающие фрагменты прошлого, которые постоянно двигаются и соединяются.

Думаю, если кто-то возьмет миллион пазлов и перемешает все кусочки, а потом случайно соединит так, что можно двигаться от одного к другому, получится то же самое, но версия Зи куда поэтичнее.

– Ионоты – воспоминания обитатели миров? – Кажется, мне удалось их удивить.

– Это одна из теорий, – отозвался Лон. – Может, в твоем мире все-таки хоть частично сохранилась история Муины.

– Мы много развлекательного фэнтези, – пояснила я.

И почему никто не верит, когда я говорю, что земляне не произошли от муинцев?

Вернулся Мейз:

– Вроде все чисто. Начинаем.

Эксперименты ничем не отличались от уже привычных. Как всегда, весь мой вклад заключался в стоянии рядом. Хотелось бы хоть понять, как создавать эти треклятые иллюзии. И все же было занятно наблюдать, как Мейз один за другим швыряет булыжники, поднимая потрясающее облако из камней и пыли. Большинство еще неиспробованных навыков первого отряда вроде работали, и ребята были особенно довольны из-за одного, как-то связанного с вратами. Но я обрадовалась, когда все решили, что пора возвращаться.

А потом, по дороге к вратам, через которые мы зашли, я увидела другие, маленькие, размером с две моих головы. И сквозь них проглядывало нечто настолько знакомое, что у меня чуть сердце не остановилось. Я-то уж точно замерла, и на моей внутренней записи заметно, как быстро среагировали Зи и Алей. Двигаясь на периферии поля зрения, молниеносно прикрыли меня с краев. В тот момент я видела только это.

– Именно так выглядит твой мир? – в конце концов спросил Мейз.

Я пожала плечами. Ощущение предательства было таким сильным, что хотелось закричать.

– Некоторые части. Австралия много красной грязи. Небо – особенный свет… я забыла, какое небо большое. Это правильный вид дерево. – Я потерла лицо и добавила на английском: – Рыдать над чертовым эвкалиптом. Жалкое зрелище!

Я сдержалась. Выдавила что-то, чтобы отряд двинулся дальше. Приказала себе дотерпеть хотя бы до возвращения на Тару, где заявила, что устала и хочу в душ. Уверена, ребята не обманывались насчет моего состояния, но им хватило ума понять, что они не могут ничего исправить, и доброты, чтобы, ненадолго заглянув к медикам, проводить меня в комнату и оставить одну.

Я думала, все по-настоящему. На одну секунду, пока не заметила расплывающиеся края, решила, что это Земля. До сих пор помню, как внутри все сжалось, как каждая моя частичка сначала замерла, а потом радостно подскочила, лишь затем, чтобы рухнуть.