Бродяга. Копьё Света

Энор — последняя точка нашего с авантюристами путешествия. Дальше наши пути дороги разойдутся. Жрица с Этиором, братьями Ситир и почтенным Тинтром покинут Северные земли, а мы с Айоном и Ильтиримом останемся. Эльф разбираться с надломленной печатью, а мы с шаншэ с войском светлых храмовников. Но перед этим я, как и планировал, сделаю так, что отряд светлых забудет о темных жителях и переключит все внимание на меня, сделает своей целью мое немедленное уничтожение. Как? Очень просто.

— Тройное воплощение? — не верил своим ушам Айон, уже вернувшийся от наших общих знакомых. — Шэд, ты же знаешь, как это опасно! — не находил себе места шаншэ, мечась из одного угла комнаты в другой, переживая и понимая, что произойдет, если: — ведь пострадай любая из твоих копий, это отразится… — но не договорил, так как наткнулся на мой взгляд, благодарный за переживания и беспокойство.

Айон мой Генерал вот уже добрую сотню лет. Согласно нашему с ним договору, он обязан мне подчиняться. Да, он может давать советы, сомневаться в моих решениях, выказывать свое недовольство тем или иным действам, и даже перечить мне в чем-то. Но исключительно словесно или письменно. Сделать что-то наперекор не имеет права. Таков наш с ним контракт. И он его чтит и соблюдает, верно служит.

— Я — Князь. Северные земли — моя территория, жители четырех королевств — мои подопечные, я за них отвечаю, и несу вину за смерть каждого. — Айон, услышав мои слова, увидев полный тревоги взгляд, смирился. Понял, что я не сверну с выбранного пути, впрочем, как и всегда.

— Это твой выбор, Шэд, — сказал он, — я с тобой. Ты это прекрасно знаешь, — знаю, поэтому и поясняю причину столь опасного способа отвлечения внимания.

— Я чувствую, слышу и вижу, как храмовники, неся знамя Света, вырезают поселения и деревни по пути сюда. Оставляя после себя только боль, кровь и слезы, да трупы. — Каждая смерть, мольба спасти или же отомстить посмертно — это словно удар стальной плетью, или раскаленным прутом. Отражается на моем теле, душе и разуме. Проносит боль и страдания. — У меня нет другого выхода, Айон.

— Тогда я с тобой, Шэд.

— Благодарю, друг мой, — и закрыл глаза, призывая истинный вид высшего дюра, предварительно сотворив печать «Отрешения», накрывшую комнату полностью.

Она не только скрывает любые эманации магии, но и позволяет наблюдать за происходящим вокруг на расстоянии в сто пятьдесят метров. Так что, с помощью этой печати, находясь истинный телом здесь, а воплощениями в других городах и королевствах, я могу наблюдать за авантюристами. И как только печать была полностью создана, я призвал первое воплощение, используя один из подвластных мне даров: «Дыхание Льда».

Бледно-голубой туман заклинания, окутывающий меня с ног до головы мелкими льдинками, потянулся вперед, закручиваясь спиралью, поднимаясь столпом вверх, к потолку. В вихре туманных потоков формировалось мое первое воплощенное тело. Копировался и накладывался узор сущности, вливалась треть резерва энергии. И как только воплощение было создано и полностью сформировано, я отправил его в королевство Рилия, как и теневого клона Айона. И видел все, что происходило, словно был там лично, а не воплощением.

…

В Рилию, после нашего с Винтером и Дриззом заседания, проведенного в академии, были отправлены снежные воины, которых вел за собой один из капитанов Олда. Имя ему — Белый Волк. Волк и его подчиненные, как только ступили на земли королевства и встретились с храмовниками, развязали жестокую и кровавую битву. От фанатиков остались лишь белые одежды с багровыми росчерками, да сломанные святые орудия.

— Милорд, Северный Князь, — склонили головы воины, как только мое первое воплощение ступило на алую от пролитой крови землю. — Первый отряд уничтожен, — докладывает мне Волк, — но у Храма есть еще воины в тылу, — и они приближаются. Я это чувствовал. Полторы сотни, не меньше. Под предводительством старшего сановника.