Бродяга (ЛП)

Начались споры: стоит ли отправить туда усиленный отряд или, наоборот, послать маленький и тихий. В конце концов победил второй вариант. Корабль под названием «Данна», десять человек экипажа. Они попытались действовать скрытно, долго оставались в воздухе, высадились вдали от города и сканировали, сканировали, сканировали. А еще выпустили дюжину дронов. Половина экипажа осталась на корабле, остальные же на санях (в смысле, на неких парящих перевозчиках, тут они называются «дили») двинулись к месту гибели экспедиции для расследования. Добрались без происшествий, начали разбирать завалы в поисках чего-то вроде черного ящика, и работа шла вполне успешно – группу не тревожили ни ионоты, ни кто-то другой, – когда внезапно пропала связь с кораблем.

Команда очередного отправленного туда судна нашла пятерых выживших, разбивших лагерь возле развороченного корпуса «Данны». Они не имели ни малейшего понятия, почему произошел взрыв, и так как дальнейших атак не последовало, все эти дни продолжали разведку. А уж как обрадовались спасению…

После потери еще одного исследовательского судна, «Нетц», КОТИС установил правило, согласно которому кораблям запрещено оставаться на Муине более двенадцати часов. Во время следующей экспедиции они обустроили базу, оставили там людей и через день наведывались с проверками. Где-то с неделю все шло отлично, и разведчикам удалось неплохо прочесать город в поисках записей, важных устройств и вообще всего, что помогло бы распутать загадки прошлого и настоящего. Вроде бы корабли меньших размеров взрывались не так скоро. Дроны держались не больше нескольких дней, но сани оказались довольно прочными.

А потом исследователей атаковал гигант. Где-то половина из тридцати человек погибла – их съели. Тарианцы попробовали снова, на другой площадке, с бльшим количеством людей. Четыре дня спустя команда полностью исчезла, не осталось ни тел, ни следов сражения.

Таким был первый год обретения Муины. И двадцать девять лет спустя ничего не изменилось. Тарианское правительство ограничило время пребывания кораблей на планете до ничтожных трех кассе. Когда они начали немного разбираться в околопространстве, обнаружилось, что если в настройки дронов ввести периодическую деактивацию, то они, как правило, продолжают работать. Колесят повсюду, точно марсоходы, записывают все подряд в течение часа, потом пересылают материал в систему хранения и выключаются на день.

И да, спутники на орбите тоже не взорвались, так что в итоге им удалось составить полную карту мира. Гугл-Муина! Я даже свой городок нашла.

Вообще, я так толком и не углублялась в отчеты, только пробежалась по верхам. Не стоит и надеяться все это прочесть. И я не нашла ничего, что могло бы хоть как-то заинтересовать истен Нотру. Думаю, продолжу просматривать файлы, но первоначальный энтузиазм уже спал.

Прочие новости: «алкоголя» по утрам дают все больше, вот только толку мало. Сегодня, например, перестарались, и я вырубилась посреди процесса. Да и вообще никакого веселья в пьянстве, когда на тебя пялится куча серьезных ребят и делает заметки.

Плавала я сегодня гораздо лучше. Начинаю понимать, что упражнения все же не так ужасны. Написала Зен, мол, если ей когда-нибудь станет скучно, или она не сильно вымотается и захочет потренироваться в бассейне, то всегда может присоединиться ко мне. Она ответила: «Обязательно». Но поскольку Зен в другой смене, подозреваю, шансов у меня маловато.

Воскресенье, 9 марта

Не Клинт Иствуд

Этим утром полюбоваться моим опьянением пришел цур Селки. Какое-то время наблюдал через смотровое окошко (и обычным, и особым зрением), а в итоге приставил ко мне какого-то несчастного младшего из серых костюмов и стал травить нас вместе. Серый – мелкий довольно симпатичный парень – еще до подачи эфира начал потеть и скрипеть зубами, а уж когда я лениво прилегла, совсем разозлился и все одаривал меня возмущенными взглядами. Мне-то было скучно, а ему, очевидно, больно. Отрубился он довольно быстро.

Потом цур Селки приказал выдуть совсем чуть-чуть эфира на мою руку и на его собственную, следя за всем суровыми черными глазами. Он по-прежнему напоминает мне Клинта Иствуда, хотя нисколько на него не похож.

– Одно и то же, но наоборот, – услужливо подсказала я, пока цур Селки рассматривал наши ладони. – Проблемы с мелкой моторикой, медленнее реакции, потеря самоконтроля, отключка. Но итог разный. Что одному хорошо, другому смерть. А вас не сравнивать ни с каким местный знаменитый актер?

От последней фразы он даже голову поднял. Думаю, это войдет в журнал миссии. Хорошо, что, решив поставить наблюдать за мной кого-то с видением видения, они не выбрали Рууэла. Кто знает, что бы я ляпнула ему?

– Дело не в твоей реакции, – через мгновение объявил Селки, – а в поведении эфира. Меня он атакует.

Я выпучила глаза:

– Он живой? Или еще нанотехнологии?

– Возможно. Нурийцы говорят, что мы сами сделали Муину своим врагом. Интересно, почему тебя она считает другом…