Бродяга, Плутовка и Аристократ

— Надеюсь, под огромной частью ты не подразумеваешь мои габариты, — ответила она, посмеиваясь. — Ты очень привязалась к этому мальчику, Розалия.

— Да, может Вы и правы. Он удивительный ребенок. Вы бы знали, как он рассуждает. Всего четыре года, а ум уже совсем взрослый. Правда, ведет себя всё равно по-детски.

— То, что он умен не по годам, я знаю… говорит для своих лет складно и уверенно. Много слов знает. Габи сказала, что он с десяток книг прочёл в библиотеке, как научился азбуке. Поэтому, наверное, речь развитая. А его рассуждения… никогда прежде не видела ребенка с таким гибким сознанием. Да чего уж там… даже младенцем странным он был. Имя ты ему под стать дала.

Услышав такую похвалу, Роза растеклась в улыбке. Она, как любая мать, наполнилась гордостью за своего сына.

— Но ты не его мать, — резко выдала Мария Лиза. — Когда-нибудь его отсюда заберут, как только вскроется весь его гений. Если он продолжит быть таким же уникальным, то после теста… его ждет другая жизнь. И когда это случится, ты должна улыбаться, а не плакать за отнятое дитя.

— Да… я понимаю, Мария, — с грустью произнесла.

— Надеюсь на это. Эх, любить наших детей это страшное испытание для душ, Розалия. Ведь всякий раз мы теряем наших родных с улыбками на лицах, пока в сердцах неопределимая печаль. Мы жертвуем нашим счастьем с ними, чтобы они счастливо жили без нас. Внемли этим словам, ведь они мои последние наставления, настоятельница Розалия Бен Кильмани.

Роза уверенно посмотрела на неё, проникшись речью.

— Да, — решительно утвердила она.

II

Наши дни.

Дождь моросил, окропляя серый тротуар. Издали уже слышались раскаты грома, ознаменовавшие начало грозы. На пути героев ожидала аллея, которая отличалась от остальных своими ухоженными черничными кустами. Когда ребятишки были совсем маленькими, они частенько забегали туда лакомиться черникой. Возвращались они домой все синюшные, измазанные соком ягод, но настолько довольные, что улыбка отказывалась слезать с их лиц. Пройдя вдоль аллеи под изящными фонарными столбами, Роза вышла к приюту. Это было трехэтажное здание из каменных плит с элементами светлого дерева. Легкий желтый свет выходил из распахнутых окон, откуда пахло свежим хлебом. Его готовили дети. На улице стояла такая темень, что казалось настала ночь. Грозы в Артеи всегда приносили с собой темное время суток, облака заволакивали небо и скрывали за тучной массой солнечный лик. На пороге сидела Лотти, она прижалась к коленям и постоянно оглядывала прохожих. Увидев Розу и Нейта, она вскочила и хотела уже заулыбаться, пока не обратила внимание на тело друга.

— Нейтан, — обеспокоенно произнесла она. — Что с ним, мама?

— Все будет нормально, милая, — успокаивала Роза. — Неудачно упал, должно быть.

Но с первого взгляда было видно, что настоятельница лжет. В падении он не мог развернуть ногу на 180 градусов, а руку превратить в гибкий хлыст. От падения его тело не обросло бы синяками, и дыхание не стало бы столь тихим. Лотти в ужасе глядела, как Нейта заносят в дом.

«Почему он не дышит?.. Почему он не дышит!?», — истерично кружилось в её голове.

Роза донесла мальчика до его постели, ей пришлось пройти мимо зала, где резвились дети. Среди них был и Гриша, который притупил взор, едва заметив их. Удивлённые лица сопровождали Розу, и в толпе низкоросликов пробежалось несколько фраз:

— А что с Нейтам, Лотти? — боязно спросила одна.

— С ним всё будет в порядке? — картаво подхватил второй

Лотти опустила голову и присела на корточки, но, собравшись, она подавила эмоции, с улыбкой произнеся:

— Он в норме… Это же наш Нейт в конце концов, не переживайте. Лучше давайте-ка пойдем умоемся. Скоро ведь завтрак.

Она взяла хрупкое тельце на руки и понесла к раковине, единожды обернувшись, чтобы ещё раз взглянуть на дверной проём, куда унесли друга. И стоило ей снова посмотреть на его вид, как бурлящие чувства желали извергнуться наружу. Её глаза начинали слезиться, но вовремя появился Гриша. Он взял ребенка себе, добавив серьезным тоном:

— Я тут сам управлюсь. А ты иди расспроси, как он там.

— Спасибо, Гриш, — промолвила она и побежала к лазарету.

Роза уже уложила Нейта в чистую постель и принялась вводить обезболивающее.

— Что с ним случилось? — спросила Диш.

Элизабет Диш спустя девять лет так и продолжила помогать приюту, но уже в качестве работницы. В этом году ей исполнилось двадцать три, и она успела вырасти в неписаную красавицу. Былого мальчишеского духа, как и не было, лишь старшие дети помнят Эли, как ярую поклонницу местной команды по баскетболу и приверженку армейских устоев. Сейчас она утонченная леди и любительница книг Константина Фарна — популярного автора романтических историй.

— Не знаю… Дети привели меня к нему. Надо у них будет спросить, а то Нейтан сам ничего не расскажет хоть пытай.

— Ах, он вообще не меняется, — то ли с грустью, то ли с радостью произнесла. — Но как же это не вовремя, настоятельница… Скоро ведь распределяющий тест.

— Знаю, — угрюмо ответила Роза. — Надеюсь, он оправится. Эли, позвони доктору Романову, пусть осмотрит до начала грозы.