Бродяга во Франции и Бельгии

Что ты собираешься делать сегодня вечером, спрашивает М, доставив его к дверям гостиницы. Не знаю, наверное, буду читать, говорит он. Ему вдруг чудится, что она хочет что-то сказать, но в конце концов предпочитает смолчать. Вечером Б и на самом деле пытается читать один из тех романов, которые не забыл прихватить с собой из Парижа, но через несколько страниц признает свое поражение и швыряет книгу под кровать. Он выходит из гостиницы. Прошагав довольно долго и без определенной цели, углубляется в район, где встречаются преимущественно цветные. Именно так он думает, именно этого слова требует момент, когда он открывает глаза и видит себя идущим по тем улицам. Слово «цветные» никогда ему не нравилось. Почему же тогда это слово засело у него в голове? Негры, азиаты, магрибинцы – сколько угодно, но не цветные, думает он. Вскоре он заходит в топлес-бар. Просит настой ромашки. Официантка смотрит на него и смеется. Красивая женщина, лет тридцати, крупная блондинка. Б тоже смеется. Я болен, говорит он сквозь смех. Женщина готовит ему настой ромашки. Ночь Б проводит с черной девушкой, которая разговаривает во сне. Ее голос, который запомнился Б мягким и благозвучным, во сне становится хриплым и резким, словно среди ночи ей вдруг (когда именно, Б не успел заметить) сделали операцию и изменили голосовые связки. В действительности именно такой голос и будит его, словно удар молотка, и вскоре, сообразив, что это всего лишь ночная подружка разговаривает во сне, он застывает, опершись на локоть, и какое-то время слушает, пока не решает разбудить ее. Что тебе снилось? – спрашивает он. Девушка отвечает, что ей снилась мать, умершая совсем недавно. Мертвые, они спокойные, думает Б, вытягиваясь на постели. Девушка, словно угадав его мысли, возражает, что никто из тех, кто существовал в этом мире, не бывает спокоен. Ни в наши времена, ни в какие другие, говорит она очень убежденно. На Б накатывает желание плакать, но вместо этого он засыпает. На следующее утро он просыпается в одиночестве. Он не завтракает. Не выходит из своей комнаты, а сидит там и читает, пока горничная не просит позволения заправить его постель. Б сидит в холле и ждет, в это время звонит М. Она спрашивает, что он намерен сегодня делать. Прежде чем Б успевает что-то ответить, М обещает заехать за ним в гостиницу.

В тот день, как и подозревал Б, они отправляются в другой музей, а потом обедают в ресторане рядом с парком, где куча детей и подростков катаются на роликах. Сколько ты еще здесь пробудешь? – спрашивает М. Б отвечает, что завтра намерен уехать. В Мануи-Сен-Жан, поясняет он, не дожидаясь вопроса. М понятия не имеет, в каком уголке Бельгии находится этот городок. Я тоже, говорит Б. Если это не слишком далеко, я могу отвезти тебя на машине, говорит М. У тебя там какой-нибудь друг? Б отрицательно мотает головой. После того как они наконец расстаются у дверей гостиницы, Б идет пешком по кварталу, пока не находит аптеку. Он покупает презервативы. Потом решает заглянуть во вчерашний топлес-бар, но сколько ни кружит (успевая несколько раз заблудиться), так и не находит его. На следующее утро они с М завтракают в придорожном ресторане. М рассказывает ему, что порой, когда ей грустно, она садится в машину и едет куда глаза глядят, лишь бы чувствовать движение. Однажды, говорит она, я заехала в Бремен и не могла сообразить, где нахожусь. Знала только, что в Германии, знала, что выехала из Брюсселя утром, а теперь ночь. И что ты сделала? – спрашивает Б, хотя и знает заранее, каким будет ответ. Повернула назад, говорит М.