Бродяги Севера

Они пошли дальше. Два томительных часа Мики следовал за Неевой, и по мере того как опадали опухоли на его теле, пустота в его желудке становилась все ощутимей. Голод превращался в мучительную пытку. Но он не находил ничего съестного, хотя Неева на каждом шагу обнаруживал какие-то свои лакомства. К концу этих двух часов список кушаний, поглощенных медвежонком, достигал внушительных размеров. В числе прочего он включал десяток зелено-черных жуков, бесчисленное множество других насекомых, как твердых, так и мягких, целые селения рыжих и черных муравьев, несколько жирных личинок, извлеченных из глубины трухлявых пней, горсть улиток, лягушонка и яйцо-болтун, извлеченное из покинутого гнезда куропатки, свившей его на земле под густым кустом, а из растительных блюд — две порции съедобных корней и одну заячью капусту. Время от времени он нагибал молодые топольки и отъедал нежные верхушки. Еще он совал в рот все натеки еловой и сосновой смолы, какие успевал заметить, а иногда разнообразил завтрак молоденькой травкой.

Мики вслед за ним перепробовал немалую часть его рациона и съел бы лягушонка, если бы Неева его не опередил. Сосновая и еловая смола залепила ему зубы и была такой горькой, что его чуть не стошнило. Понять, чем улитки отличаются от камешков, он так и не сумел, а так как пробовать жуков он начал с так называемого жука-вонючки, то повторить этот опыт больше уже не рискнул. По примеру Неевы он откусил верхушку молодого побега, но это был не тополек, а волчье лыко, и от жгучего сока его язык на полчаса потерял всякую чувствительность. В конце концов он пришел к заключению, что из всего меню Неевы он еще как-то способен есть только траву.

Вот так Мики изнывал от голода, пока его спутник непрерывно пополнял пеструю коллекцию в своем желудке и становился все веселее. По правде говоря, Неева был совершенно счастлив и, выражая свое удовольствие, то и дело блаженно урчал. К тому же опухоль на его правом глазу быстро спадала, и к нему почти вернулось нормальное зрение. Несколько раз, обнаружив новое скопление муравьев, он дружелюбным повизгиванием приглашал Мики принять участие в пиршестве.

До полудня Мики послушно плелся за медвежонком как привязанный. Однако, когда Неева неторопливо раскопал шмелиное гнездо, прихлопнул четырех его обитателей и с аппетитом съел их, терпенью щенка пришел конец. Он сообразил, что ему следует самому позаботиться о собственном пропитании и поохотиться на какую-нибудь съедобную дичь. Эта мысль вызвала у него острое волнение. К этому времени его глаза уже совсем открылись, а онемение в теле почти прошло. В нем взыграла кровь его разнообразных предков, и он принялся рыскать вокруг самостоятельно, вынюхивая подходящую добычу. Вскоре он почуял соблазнительный запах и пошел на него, но почти тотчас же шарахнулся в сторону: из-под самого его носа, оглушительно гремя крыльями, вспорхнула куропатка. В первую минуту щенок даже испугался, но этот испуг только усилил переполнявшее его возбуждение. А несколько минут спустя, сунув нос под кучу валежника, он наткнулся на свой обед. Это был Вабу, крольчонок. С быстротой молнии Мики стиснул зубами его спину. Неева, услышав треск сухих веток и писк крольчонка, оторвался от муравьев и поспешил туда, откуда доносились эти звуки. Писк почти сразу оборвался, Мики задом выполз из-под валежника и, торжествуя, предстал перед Неевой с Вабу в зубах. Крольчонок уже перестал биться, и Мики со свирепым рычанием начал терзать неподвижную тушку. Неева, ласково похрюкивая, подошел поближе. Мики зарычал еще свирепее. Однако Неева не устрашился и продолжал негромким заискивающим урчанием выражать свою глубокую симпатию к Мики, а сам тем временем обнюхивал крольчонка. Мики вдруг перестал рычать. Возможно, он вспомнил, с каким радушием Неева пытался угостить его своими жуками и муравьями. Но как бы то ни было, крольчонка они миролюбиво съели вместе до последней косточки, до последнего клочка шкурки, и тогда Неева впервые после смерти своей матери присел на толстые задние лапы и высунул красный язычок. Эта поза у него означала высшую степень сытости и превосходное настроение. Для полноты блаженства ему требовалось еще только одно: хорошенько вздремнуть. И, лениво потянувшись, он поглядел по сторонам в поисках подходящего дерева.