Бродяги Севера (сборник)

Несколько дней спустя Серая Волчица уже бегала, прихрамывая, и когда они однажды набрели на остатки от человеческой стоянки, то, почуяв запах, оставшийся от Торпа и его жены, Казан уже в ненависти оскалил зубы и заворчал. С каждой минутой в нем стала расти жажда мести, мести за свои собственные страдания и за рану Серой Волчицы. Он попробовал было обнюхать самый след от человека, оставленный его санями и теперь покрытый снегом, и Серая Волчица кружилась около него с беспокойством и старалась как-нибудь заманить его поглубже в лес. Наконец он угрюмо за ней последовал. В его красных глазах светилась дикая злоба.

Через три дня на небе появилась молодая луна. А на пятую ночь Казан обнаружил новый след. След этот оказался настолько свежим, что он, пробегая мимо, вдруг остановился так быстро, точно его поразила пуля, и долго простоял, напрягши все свои мускулы и ощетинив дыбом шерсть. Это был след, оставленный человеком. На снегу видны были отпечатки полозьев, собачьих лап и лыж его врага.

Тогда он задрал голову к звездам, и из его горла потянулся по всей равнине призывный вой – дикий, неистовый призыв к сбору. Никогда еще на этой равнине не раздавалось более злобного воя, как в эту ночь. Все вновь и вновь он посылал к небу вопль, и вслед за тем то оттуда, то отсюда, еще и еще, стали присылать свои ответы и другие волки, пока наконец и сама Серая Волчица не села рядом с Казаном и не стала ему вторить.

Далеко-далеко на равнине седой, с угрюмым выражением лица человек едва стал сдерживать своих собак, и слабый голос с саней говорил ему:

– Это волки, папа! Кажется, они гонятся за нами?

Человек не ответил. Он был уже не молод. Луна освещала его длинную седую бороду и придавала его худощавой фигуре более роста, чем он имел. Молодая женщина подняла голову с медвежьей шкуры, разостланной на санях. В ее глазах отражались звезды. Она была бледна. Ее волосы густыми, блестевшими локонами падали ей на плечи, и она что-то крепко прижимала к своей груди.

– Они кого-то гонят, – ответил мужчина, осматривая казенную часть своего ружья, – должно быть, оленя. Не волнуйся, Жанна. Сейчас мы остановимся в ближайших кустах и посмотрим, не найдется ли у нас пороху посуше. Эх, вы!.. Милые!.. Вперед! Живо!

И он щелкнул плетью над спинами собак.

Из свертка, который молодая женщина держала у груди, послышался слабый детский плач. И далеко позади на него ответили со всех сторон голоса собиравшейся стаи.

Наконец-то Казан теперь отомстит! Он, не спеша, отправился в путь, имея все время Серую Волчицу рядом с собой, и останавливался каждые триста или четыреста ярдов, чтобы лишний раз послать призывный клич. Какая-то серая фигура наконец присоединилась к ним из темноты. Затем другая. Еще две выскочили откуда-то сбоку, и вместо одного голоса Казана завыло их несколько. Число волков все росло и росло, и по мере того как их становилось все больше и больше, они и бежали все скорее и скорее. Четыре – шесть – семь – десять – четырнадцать…

Собралась целая стая, все матерые, со старыми, смелыми вожаками. Серая Волчица была среди них самой юной и потому все время держалась около Казана. Она никак не могла понять, что означали эти его пылавшие, красные глаза и щелкавшие зубы, и даже если бы и поняла, то все-таки не сообразила бы ничего. Но она чувствовала, и ее тоже приводила в волнение эта вдруг вспыхнувшая в Казане страшная и таинственная жестокость, которая заставила его забыть обо всем, кроме предстоящего нападения и желания загрызть до смерти.

Стая не подала больше ни звука. Слышно было только тяжкое дыхание и топот множества ног. Волки бежали быстро и тесно. Казан шел во главе. За ним, у его плеча, следовала Серая Волчица.

Никогда еще Казан не испытывал такой жажды убийства, как теперь. В первый раз в жизни он сейчас не боялся человека и не испытывал страха перед дубиной, плетью и даже перед той вещью, которая несла с собой огонь и смерть. Он стал бежать еще быстрее, чтобы догнать наконец путников и вступить с ними в борьбу как можно скорее. Все безумие его четырехгодичного рабства у людей и все полученные от их рук обиды жгучим огнем текли теперь по его жилам, и когда наконец он увидел вдалеке перед собою двигавшуюся группу, то из его груди вырвался крик, которого Серая Волчица все-таки не поняла.

В трехстах ярдах от этой двигавшейся группы тянулась опушка леса, и вот к ней-то и побежали Казан и его товарищи. На полпути к лесу они уже почти настигли ее, и вдруг она остановилась, и на снегу отделилась темная, неподвижная тень. От нее прыснул огненный язык, которого всегда так боялся Казан, и как раз над своей головой он услышал прожужжавшую мимо пчелу смерти. Но теперь он не обратил на это внимания. Он резко залаял, и волки помчались за ним, пока наконец четверо из них не отделились от стаи и не присоединились к нему вплотную.