Брокен-Харбор

– Если навскидку, – сказал он, – то, кажется, здесь что-то искали.

– Согласен. Иной раз прячут оружие или драгоценности, но обычно это старая добрая наркота или наличка. Попросим криминалистов поискать следы наркотиков.

– А дети? – возразил Ричи, дернув подбородком в сторону комнаты Эммы. – Родители хранили что-то, из-за чего их могли убить? Хотя в доме дети?

– Мне казалось, Спейны возглавляют твой список подозреваемых.

– Это другое. Если человек рехнулся, он каких только дикостей не натворит. Такое с каждым может случиться. Но кило герыча за обоями, где его могут найти дети, – такого просто не бывает.

Снизу раздался скрип, и мы оба резко обернулись, но это просто входная дверь раскачивалась на ветру.

– Да ладно тебе, сынок, – сказал я. – Я такое сотни раз видел, да и ты сам наверняка тоже.

– Не в таких семьях.

Я поднял брови:

– Не думал, что ты сноб.

– Не, я не про сословия. Смотрите – дом ведь в порядке, понимаете? Везде чисто, даже за сортиром, все подобрано в тон, даже специи на полочке не просрочены. Эта семья старалась жить как надо. А мутные делишки… Это на них не похоже.

– Прямо сейчас – нет, но не забывай: мы ни хрена не знаем об этих людях, кроме того, что они убирали в доме, по крайней мере иногда, и что их убили. Уж поверь, второе гораздо важнее. Пылесосить может каждый, но убивают не всех.

Ричи, благослови Господь его невинное сердечко, устремил на меня взгляд, полный скепсиса и праведного возмущения.

– Многие жертвы убийств никогда в жизни не делали ничего опасного.

– Некоторые – да, но многие? Ричи, друг мой, открою тебе грязную тайну твоей новой работы. Ты не слышал о ней ни в интервью, ни в документалках, потому что мы держим ее при себе: большинство жертв получили по заслугам.

Ричи открыл рот.

– Конечно, к детям это не относится, – добавил я. – Детей мы сейчас не обсуждаем, но взрослые… Если толкаешь дурь на территории, принадлежащей другому отморозку, если выходишь замуж за прекрасного принца после того, как из-за него четыре раза валялась в реанимации, если пыряешь ножом парня, потому что его брат зарезал твоего друга за то, что тот зарезал его кузена, то, извини за неполиткорректность, ты просто нарываешься. Знаю, приятель, в полицейском колледже такому не учат, но в реальном мире убийство на удивление редко вторгается в жизнь людей. В девяноста девяти случаях из ста они сами открывают дверь и приглашают его войти.

Ричи переступил с ноги на ногу. Гуляющий по лестнице сквозняк холодил щиколотки, гремел дверной ручкой комнаты Эммы.

– Не понимаю, как кто-то мог на такое напроситься, – сказал Ричи.

– Я тоже – по крайней мере, пока. Но если Спейны жили, как Уолтоны[2], то кто проломил им стены? И почему они не вызвали ремонтников? Может, не хотели, чтобы кто-то узнал, чем один из них – или оба – тут занимаются?

Ричи пожал плечами.

– Ты прав – возможно, это тот самый единственный случай из сотни, – сказал я. – Не будем делать поспешных выводов. Если Спейны ни в чем не замешаны, нам тем более нельзя ошибиться.

Спальня Патрика и Дженнифер, как и остальные комнаты, была идеальна – как с картинки. Оформлена под старину – в розовых цветочках, кремовом и золоте. Ни крови, ни следов борьбы, ни пылинки. Над кроватью, на стыке стены и потолка, небольшая дыра.

Две вещи бросались в глаза. Во-первых, одеяло и простыни были смяты и откинуты, словно кто-то только что вскочил с постели. Судя по остальным комнатам, в этом доме не оставляли кровати незастеленными. Когда все началось, один из них точно спал.

Во-вторых, прикроватные столики. На каждом маленький светильник с кремовым абажуром, украшенным кисточками, оба светильника выключены. На дальнем столике – пара баночек, крем для лица или что-то подобное, розовый мобильный телефон и книга в розовой обложке с напечатанным завитушчатыми буквами названием. Ближний столик завален гаджетами: два белых устройства, похожих на рации, два серебристых мобильника – оба поставлены на док-станции – и еще три незанятые зарядки, тоже серебристые. Насчет раций я был не уверен, но пять мобильников бывает только у крутых брокеров и у наркодилеров, а этот дом не похож на жилище брокера. На секунду я подумал, что кусочки головоломки начинают складываться воедино. И тут:

– Иисусе! – Ричи вскинул брови. – Немного чересчур, да?

– В смысле?

– Радионяни. – Он кивнул на столик Патрика.

– Это радионяни?

– Ага. У моей сестры дети. Белые транслируют звук, а те, что похожи на телефоны, – это видео, чтобы смотреть, как дети спят.

– Прямо как в “Большом брате”. – Я провел по гаджетам лучом фонарика: экраны белых слабо светятся, серебристые отключены. – А сколько их обычно? По одной на ребенка?

– Не знаю про обычно, но у моей сестры трое детей и всего одно устройство, в комнате младенца. Она его включает, когда малыш спит. Когда девочки были маленькие, у нее была только аудионяня – типа этих раций, – но малец родился недоношенным, так что она купила видеоняню, чтобы за ним присматривать.