Броквен. Город призраков

Несмотря на совсем молодой возраст, я отнеслась ответственно к указаниям бабушки. Жизнь Гостлен тяжелая уже с пяти лет, потому я знала все о круговороте жизни, смерти, Небесах и Преисподних. К шести годам я неплохо разбиралась в психологии и темах характера бренности бытия. К семи — в парапсихологии и спиритизме. А к восьми уже полностью освоилась в Броквене и знала почти каждую аномалию.

Поэтому уже год я помогаю несчастным душам существовать. Уже нет слез, апатии и тоски, только чуть-чуть присутствует чувство вины. Я стала призракам самым лучшим для них помощником и психологом, а также немножко философом.

Сегодня после школы я решила пройти озером, посмотреть за очередными душами. По дороге успела успокоить пятилетнюю девочку, чьё присутствие упорно игнорировала мать; помочь мужичку, которого чуть не сбил какой-то парень с ружьем на костлявом коне и два призрака в кислотно-зелёных одеждах. Видимо, ловили хулигана с Броквеновского моста. И утешила самоубийцу, который уже сожалел о содеянном.

Проходя мимо Бэддайни, я была удивлена, что встретила Филсу на озере. Её голова заболела ещё на изо, и Фил ушла раньше, как я предполагала, домой. Но рюкзак с бабочками валялся на влажной от недавнего дождя траве, так же как и коричневые ботинки, а сама Филса с голыми ногами кидала с мостика камушки блинчиками. Казалось, она была очень сосредоточенной, кидая камни, она будто думала о чём-то, судя по плотно сомкнутым губам и прикрытым глазам. Волосы взлохматились, с коленки наполовину отлепился пластырь, показывая часть ранки, а на коричневых кожаных шортиках остались следы от капель.

Божечки, неужели ей похорошело?! Это же прекрасно!

На уста сама натянулась улыбка, я поднялась на цыпочки, перепрыгивая камыши и папоротники, и, буквально задыхаясь от радости, прокричала:

— Филса!

Не успев кинуть камень с кучки, Филса резко повернулась на звук. Заметив меня, она распахнула глаза, раскрыла широко рот и так же вскрикнула:

— Елена!

Запыхаясь и посмеиваясь, я ринулась к мосту, не обращая внимания на воду, что заполняла туфли, и на ветер, который сбил любимую шляпку.