Bromance. Тайный клуб романтиков

– Что случилось в Эбберфилде, Бенедикт? Что с Розендейлом?

Бенедикт с усилием проглотил комок в горле, но не ответил.

Ирена высвободилась из его объятий.

– Милорд, вы не раз просили меня доверять вам. И при этом сами отказываете в доверии мне. Пока так будет продолжаться, мы не сможем начать все сначала.

Прижав книгу к груди, Ирена повернулась к двери. Она не сделала и десяти шагов, как он снова заговорил:

– Он умер. Он продержался несколько дней, но его раны были слишком тяжелыми. Ничего нельзя было поделать.

Ирена обернулась. На лице Бенедикта лежала мрачная тень, но вовсе не от слабого света свечи.

– О Бенедикт! Какое горе, я так сочувствую вам. – Ирена снова приблизилась к нему. – Он был дорог вам?

– Я знал его всю свою жизнь.

Она про себя умоляла его сказать больше, и на мгновение ей показалось, что он не скажет. Но через мгновение последовал ответ.

– Ведь он вырастил меня, – сказал он.

– Что вы имеете в виду?

Бенедикт подошел к камину и уставился на пламя.

– Он для меня больше чем отец, чем мой настоящий отец.

– Как же так?

Он пожал плечами.

– Для отца я был лишь наследником. Только это имело для него значение. Однажды я не видел его целых два года. А потом он даже не узнал меня после стольких лет.

Ирена глубоко вздохнула.

– О Бенедикт…

Он обернулся.

– У Розендейлов не было детей. Их дом стал мне родным. – На его лице мелькнула тень улыбки, словно он представлял их. – Он всюду брал меня с собой. Управлению поместьем я научился от него. А Элизабет, его жена, каждый вечер встречала нас пирогами или миской тушеного мяса.

– А где была ваша мать?

– Моя мать почти не бывала в Эбберфилде. Сезон проводила в Лондоне, а лето – в нашем шотландском поместье. Я видел ее лишь по праздникам.

– Бенедикт, это ужасно! – Ирена подошла к нему. – Родители фактически вас бросили, – сказала она, остановившись в нескольких дюймах от него. – Как же они могли!

– Мне было лучше без них. Когда они появлялись, жизнь сразу становилась довольно неприятной.

– Почему? Конечно, знатные люди редко женятся по любви, но большинство из них все-таки сохраняют видимость приличия и поддерживают в семье вполне сносные отношения. Даже мои родители отмечали это.

– Возможно, мои родители ладили друг с другом несколько хуже, чем большинство знати.

Он сказал это с улыбкой, но стиснутые челюсти подсказали ей, что он вовсе не так бесстрастен, каким хотел бы казаться. Ирена подняла руку, помедлила секунду, а потом положила ладонь ему на щеку. Щетина отросла за день и колола пальцы, но его кожа была теплой и мягкой. С тихим стоном Бенедикт закрыл глаза и прильнул лицом к ее ладони, как цветок тянется к солнцу.

– Я так скучал по вам, Ирена, – сказал он.

– Я тоже скучала, – призналась она.

Со стоном он прижался лбом к ее лбу.

– Я в вашей власти, Ирена. С тех пор как я впервые увидел вас, я принадлежу себе лишь наполовину, потому что другая половина принадлежит вам. Прекратите мои мучения, любимая. Прошу вас. Поцелуйте меня. Позвольте мне обнять вас. Умоляю.

Она не смогла бы отказать ему в утешении, когда он так нуждался в нем, как не смогла бы отказать нищему, умирающему от голода. Ирена прижалась губами к его губам. Сначала слегка, потом все сильнее. Он снова застонал и быстро взял инициативу в свои руки. Вырвал книгу из ее пальцев и отбросил в сторону. Затем опустился на пол вместе с Иреной. Его губы скользили по ее разгоряченной коже. Жаркими, дразнящими поцелуями он покрывал ее шею, округлые, трепещущие груди. Его рука скользнула вверх, сминая и расстегивая платье, открывая ноги, двигаясь все выше, пока его пальцы не коснулись ее груди.

Она выгнулась навстречу ему, страстно желая этих прикосновений, с ее губ срывалась пылкая мольба, о чем – она и сама не знала.

– Любовь моя, – прошептал он. – Можно мне прикоснуться к тебе?

– Да… – простонала она. – Да…

Глава девятнадцатая

– Как у тебя дела, Тея?

Тея резко обернулась, уронив кисть, лицо ее покраснело.

– Что ты имеешь в виду?

С того вечера у камина прошло девять дней. Все это время Тея с Лив работали в кафе Алексис. Стоя за прилавком, Тея рисовала логотип ресторана прямо на кирпичной стене. Не за просто так. За эту халтурку она получит деньги. Ее первая оплачиваемая работа в качестве художника.

Лив со стуком поставила большую вазу на стол и скрестила руки на груди.

– То самое! Что с тобой, черт возьми, происходит?

– Ты о чем?

– Витаешь где-то, вся в своих мыслях, чуть что – психуешь. Всю неделю, сколько здесь работаем, все время молчишь, слова от тебя не добьешься. Ты будто бегаешь от меня. И вообще сама не своя.

– Да что ты, я в порядке, – солгала Тея.

Она и вправду избегала Лив. Глупо было отрицать. На то была причина – сестра всегда видела ее насквозь. На этот раз выслушивать язвительные замечания Лив Тея была не в силах. Да, она совсем запуталась, но ей хотелось самой разобраться в себе. В тот вечер у камина между ней и Гевином произошло что-то важное, и с тех пор все изменилось. Каждую ночь они подходили все ближе и ближе к последней черте, но всегда останавливались.