Бронебойный диалог

– Не зарекайся, возможно, такой день и настанет.

– Сплюнь.

– Тут, Мара, плюй не плюй, а лет так через десять кому ты будешь нужна? Нет, найдутся, конечно, недоноски, но это будет уже не то. Да и плата не та.

– А я собираю бабки на старость.

– До старости еще дожить надо.

– Доживу. Сколько заплатишь за сегодняшнюю работу?

– Герман заплатит, даст тебе обслужить клиента без налога.

– Ну и жадные вы.

– Мы, Мара, не любим платить, мы привыкли, чтобы платили нам. Ну все, идем!

– А нас соседи не расколют?

– Это будет зависеть от того, как ты покажешь себя.

– Надо капли в глаза закапать.

– Болят, что ли?

– Чтобы слезу вышибало.

– А! Правильно мыслишь, капай!

Сапеев с проституткой прошли ко входу во двор, и он по телефону вызвал Талаева:

– Довлет! Что у тебя?

– Все нормально, Гумар, баба дома одна, видел, как в окно выглядывала, голубям крошки на карниз сыпала. Одета в халат, значит, никуда не собирается. Муженек не объявлялся, во дворе один чурбан-дворник да мужики, что еще не выехали, в общем, все нормально.

– Понял. Мы с Марой пойдем в подъезд, а твоя задача следить за обстановкой. Главное – не пропусти офицера, если он вдруг вернется. Сразу же отзвонись.

– Хоп, Гумар. Вы не задерживайтесь.

Сапеев отключил телефон, подмигнул проститутке:

– Пошли!

Они поднялись на третий этаж, Мара позвонила во все три квартиры, начав с девятой. Гумар встал у седьмой. Дверь открыла соседка из восьмой квартиры, и Мара заговорила с ней.

Услышав звонок, Наима вздрогнула, вышла в прихожую, посмотрела в «глазок». На площадке женщина в черном приняла что-то от соседки и подошла к двери Грачевых.

– Кто? – спросила Наима.

– Здравствуйте, – вытерла слезы Мара, – в соседнем доме похороны, мы собираем деньги. Если желаете помочь больной женщине, потерявшей сына, дайте, сколько не жалко.

Наима открыла дверь, она не чувствовала опасности, ведь женщина в черном и мужчина, что стоял у пролета, ведущего вниз, общались с соседкой, и та, видно, дала им денег. Подобные сборы были не редкостью в России, и Наима об этом знала.

– Вы сказали, больная женщина потеряла сына?

– Да, – вновь пустила слезу проститутка, – такое несчастье. А тут еще и финансовые трудности, семья жила бедно, что будет с Катей, матерью погибшего мальчика? Не переживет она смерть сына. Ему было шестнадцать лет. Поможете?

– Да, конечно, подождите, пожалуйста.

Прикрыв дверь на цепочку, Наима прошла в комнату, взяла из тумбочки пятьдесят рублей.

– Это она! Все отлично, – стоя на площадке, улыбнулся Гумар.

Наима вынесла деньги.

– Храни вас господь, – взяла купюру Мара.

– А вы, видно, недавно здесь поселились? – поинтересовался Сапеев.

– Да, недавно.

– А сами родом с юга? Из Таджикистана?

– Нет, я родилась в Афганистане.

– Вот как? – удивился Гумар и тут же добавил: – Хотя чему удивляться? У вас на родине сейчас война. Я тоже воевал, в восемьдесят втором – восемьдесят четвертом под Баграмом.

– Тогда была другая война.

– Но ничего, здесь вам будет хорошо, спокойно. Муж тоже афганец?

– Нет, русский.

– Удивительно. Я знаю мужчин-афганцев, которые женились на русских, но чтобы афганские девушки выходили замуж за славянина – это слышу впервые.

– Ну, что ты пристал к женщине? – вытерев слезы, заговорила Мара. – Ничего удивительного в их браке нет. Полюбили, поженились. Идем, нам еще в этом доме три подъезда обойти надо. До свидания, женщина, счастья вам.

– Скажите, пожалуйста, а как погиб мальчик?

– Вчера какие-то сволочи на машине сбили, недалеко отсюда.

– Вот как? Их поймали?

– Этого не знаю. Поймали, наверное, да что толку? Парнишку-то не вернешь, да и машина дорогая, значит, родители богатые, откупятся.

– Жалко.

– Что поделать, жизнь такая настала, у кого деньги – тот и барин.

– Пойдем, дорогая, – взял проститутку под руку Гумар.

– До свидания, – сказала им вслед Наима и закрыла дверь. Она вспомнила вчерашнюю встречу с бандитами, те тоже были на дорогой машине. Не они ли сбили мальчика? Ведь рванули с места так, что колеса взвизгнули. Сволочи и есть сволочи. Наиме было очень жаль русского мальчика. Ей и в голову не могло прийти, что ее банально обманули.

Выйдя из подъезда, Мара спросила у Сапеева:

– Ты все узнал, что хотел?

– Даже больше. Обычно восточные женщины немногословны, эта же сука любопытной оказалась.

– Да, наговорила она много.

– А ты чего все слезы льешь? Работа закончена, уходим.

– Капли действуют. Надо было меньше капать.

– Валим, Мара, валим.

Дворник проводил подозрительную парочку, отметил, что следом за ними со двора вышел и мужчина, сидевший в беседке. Узбек посмотрел на окна квартиры Грачевых. Увидел Наиму. Та махнула ему рукой, и он улыбнулся. С ней все в порядке, но важного мужчину надо предупредить о подозрительных гостях. Приняв решение, дворник продолжил свою работу.

– Все, Мара, свободна! – сказал на улице Гумар.

– Куда я в таком виде пойду? Довези до вокзала.

– А что, вид у тебя нормальный. Сними платок, распусти волосы, и порядок.

– Да? А слезы? Тушь вот-вот потечет.

– Шайтан бы побрал твои капли. Ладно, довезем до вокзала. И смотри, о том, что была здесь, – забудь. Никому ни слова, поняла?