Бронебойный экипаж

Падали немецкие солдаты, еще один грузовик, пытаясь увернуться от несущегося на полной скорости танка, врезался в фонарный столб. Танкисты вцепились руками, кто во что смог. Удар, скрежет металла, танк перевалил через то, что только что было грузовиком, и понесся дальше.

Соколов видел, что в гарнизоне царит полная паника. Стрельба на окраинах, где с трех сторон на город наступали неизвестно откуда взявшиеся советские подразделения. Да еще с танками. А тут и в центре города появился еще одинокий танк, который давит и расстреливает все, что подворачивается под руку. И никто не знает: один это танк или в город прорвалась целая дивизия. А ведь командиру гарнизона успели сообщить, что поблизости русские, подумал Соколов. Он свои подразделения держал в боевой готовности.

— Осколочно-фугасный! — крикнул Логунов как-то очень поспешно. Лязгнул затвор казенника, запирая снаряд. — Короткая!

Соколов хорошо видел, что улица впереди была перегорожена. Большой гусеничный трактор, три грузовика, два бронетранспортера. А еще в гуще техники, которая должна была остановить на этой улице советские танки, Алексей увидел язычок огня готовой к выстрелу огнеметной установки. Логунов нажал на педаль спуска, и пушка выстрелила, выбросив гильзу.

— Бабенко, вправо, в переулок! — скомандовал Соколов.

Танк резко развернулся на месте и рывком ушел с широкой улицы под защиту домов. Алексей успел заметить, что взрыв снаряда разметал баррикаду. Грузовики загорелись. Кажется, один бронетранспортер тоже. Ясно, подумал Соколов, кто-то у немцев пытается наладить оборону, укрепить центр городка. Значит, где-то за этой баррикадой, которую они поспешно собрали, их штабные здания, может быть, даже военные склады. В любом случае у них там резервы для обороны. Тогда у нас выход один, раз уж мы ввязались в этот рейд по городу. Только так мы можем помочь своим, только так сможем спутать планы гитлеровцам.

Поворот на второй улице налево оправдал себя. Кто-то из немецких офицеров решил, что танк против русской «тридцатьчетверки» надо поставить на первой же улице, по которой он мог объехать баррикаду. И ошиблись, «семерка» не свернула в первый переулок. Первым же снарядом с расстояния в триста метров Логунов попал немецкому Т-IV в мотор. Бензиновый двигатель вспыхнул как факел. Еще несколько очередей из пулемета, и немецкие солдаты стали разбегаться, бросив пулеметы и два 50-мм миномета. Снова скрежет металла под гусеницами, и «семерка» развернулась к центру.

— Откуда у них тут столько танков? — Логунов повернул закопченное лицо с засохшими потеками крови на лбу и щеке. — Вы же говорили, что здесь только тыловые службы и фельдполиция? Неужели их предупредили о нашем приближении и они подтянули сюда свежие силы?

— Может быть! — отмахнулся Соколов. — Нам теперь какая разница, откуда они взялись. Пока есть боезапас, надо шуметь!

— Это мы можем! — хмыкнул Логунов. — Коля, осколочно-фугасный!

Выстрел, и сразу же Бочкин вогнал в казенник следующий снаряд. И снова «короткая», снова выстрел. Соколов успевал осматриваться в перископ, предоставив Логунову самому выбирать цели. Алексей определял направление движения и предупреждал об опасности, если она появлялась.

Два фугасных снаряда в двухэтажное каменное здание, которое, видимо, было казармой, разнесли весь нижний этаж, начался пожар. Солдаты прыгали из окон, внутри что-то стало взрываться. Соколов приказал свернуть направо, и они тут же наткнулись на два бензовоза. Немецкие водители не стали испытывать судьбу и, бросив машины, попрыгали через низкий забор у бревенчатого дома. Один снаряд, и половина улицы превратилась в бушующий огненный ад.

Вылетев на площадь и лязгая гусеницами по дореволюционной брусчатке, танк закрутился на месте. Один выстрел вслед удалявшемуся грузовику, и машина загорелась. Омаев почти не переставая поливал улицы пулеметными очередями, выискивая цели: отдельных гитлеровцев, легковые или грузовые машины, возможные огневые точки, скопления пехоты противника. Оставаться на открытом месте в городе долго нельзя. Тем более на площади, на которую выходили целых четыре улицы. По любой может подойти танк и влепить «болванку» сзади, где у «тридцатьчетверки» броня тоньше.

— Направо, Бабенко, — приказал Соколов, решив двигаться к западной окраине, где город атаковали второй батальон и разведвзвод на бронемашинах. — По липовой аллее!

Поворот со скрежетом по камням площади, и «семерка» понеслась между деревьями. Маневрировать, только маневрировать, понимал Алексей и снова приказал механику-водителю повернуть.

— Направо, Бабенко, направо!

— Овраг, командир! — громко крикнул механик, едва не оглушив Соколова.

Улица и правда была короткой и заканчивалась крутым оврагом с легким пешеходным мостиком, ведущим в молодой парк.

И тут снизу раздался ощутимый удар, танк резко бросило в сторону и развернуло на левой гусенице. Попадание!

— Стой! — заорал Алексей, слишком хорошо знавший причины такого поведения танка. Порвана гусеница, и теперь грозная боевая машина превратилась в неподвижную мишень.