Бронекатера Сталинграда. Волга в огне

– Иди, готовься, Матвей Борисович, – устало отозвался Кращенко. – Сочувствую тебе, но другого выхода нет.

Глава 6 Ночной десант

Штурмовой батальон, который возглавлял капитан лет двадцати пяти, выглядел по-боевому. Бойцы подобранные, несуетливые, уверенные в себе. Большинство одето вместо длиннополых шинелей в бушлаты, туго перетянутые ремнями с патронными подсумками, гранатами, ножами. Много автоматов, которых в маршевых ротах обычно не было. Вместо ботинок с несуразными обмотками – сапоги.

Сам капитан, крепкий в плечах, улыбчивый, отличался от своих подчиненных лишь «шпалами» на петлицах. Тот же бушлат защитного цвета, шапка, кирзовые сапоги. Правда, ремень командирский, с портупеей, трофейный пистолет в кобуре, подсумок с запасным диском, автомат.

Каски, которые от пуль и осколков почти не защищали, бойцы батальона не носили – большинство были в шапках. Некоторые, бывшие флотские, – в бескозырках. И в катера грузились без толкотни, быстро и четко. «Шахтер» и «Верный» взяли по сто сорок человек. «Каспиец» с его дополнительной зенитной «трехдюймовкой» – шестьдесят пять, два взвода. Загрузка, конечно, немалая, но не сказать, что под завязку. Можно маневрировать и держать скорость узлов двенадцать.

Кращенко инструктировал Зайцева и командиров двух других катеров, изменив свой обычный властный тон. Отдал распоряжение хорошо накормить экипажи. Кроме пшенной каши с тушенкой, стряпуха Настя приготовила крепкий горячий чай на травах, с собой получили сухой паек.

– Ну, а наркомовские – по возвращении, – широко улыбался Кращенко. – Бачок спирта специально для вас приготовлен.

Прямо отец родной! Капитан «Каспийца» тоже улыбался в ответ, но Зайцев и Морозов держались официально. Кращенко пригласил на совещание лоцмана, старого волжского моряка с вислыми, желтыми от табака усами. Вместе обсудили путь, возможные изменения маршрута. К лейтенанту Зайцеву комдив обращался чуть ли не как к своему заместителю. Советовался, шутил.

Получалось, что лейтенант возглавлял все три корабля. Если что случится, его должен был заменить Николай Морозов. Замполит Малкин получался вроде сбоку припека. После долгих колебаний он неуклюже взобрался по трапу на головной катер «Шахтер».

– Хватит места в рубке? – с усилием выжимал улыбку замполит. – Потесню тебя немного, Степан Георгиевич.

– Хватит, – коротко отозвался лейтенант. – Но может, вам лучше внизу с людьми находиться? Моральный дух поднимать. Да и безопасней там. Снаряды чаще в верхнюю часть попадают.

И ядовито усмехнулся. Зайцев хорошо знал, что Малкин боится предстоящего похода. И тем более страшит его перспектива находиться под обстрелом в тесных отсеках под палубой.

– Моральный дух у моряков и красноармейцев нормальный. Тем более, в батальоне свой комиссар имеется, – важно объявил Малкин.

– Ладно, в рубке так в рубке.

Спорить он не желал, хотя народу в тесную рубку набилось достаточно: лоцман, рулевой, командир батальона, сам Зайцев, а тут еще замполит. Даже для сигнальщика места не хватает.

– Ничего, Степан Георгиевич, я наверху возле пулеметной башни посижу, – сказал сигнальщик.

– Продует. Уместимся как-нибудь.

– Ничего, я тепло оделся.

Черный бушлат сигнальщика был туго перепоясан, как у десантников, через плечо висел карабин.

Башня зенитчиков на бронекатере «Верный» была забита коробками с пулеметными лентами. Федя Агеев, стиснутый со всех сторон, как обычно, порывался вылезти повыше.

– Сиди, – цыкнул на него Костя. – Тут и без тебя пулеметы не повернешь.

Надя, узнав о десанте, прибежала проводить Костю. Но близко ее не пустили, и она терпеливо дождалась на берегу отхода катеров, махая Косте рукой.

– Возвращайся! Я тебя люблю.

У Кости не хватило духу ответить: «Я тоже тебя люблю». Отношения с Надей были ему еще не до конца понятны. Она совсем девчонка, а ему в марте двадцать лет стукнет. Зато сразу отреагировал Вася Дергач:

– Девка-то влюбилась. Значит, на все готова. Так что не теряйся, Костян.

Ступников хотел отшить артиллериста, но видел, что, несмотря на обычную трепотню и смешки, Вася Дергач явно нервничает, как и большинство моряков. Дело предстояло нешуточное, люди отчетливо представляли – не все вернутся назад.

Холодная октябрьская ночь была облачной, дул восточный ветер, поднимая волну, но катера шли неплохо. Прямого пути к поселку Купоросный не было. Обошли остров Голодный, с элеватора катер не заметили. Затем по протоке между островами Голодным и Сапинским вышли в затон, где уже стоял наготове паром с буксиром.

Зайцев быстро переговорил с командиром полка. Собственно, все было уже решено. Пока все три бронекатера и буксир с паромом стояли под прикрытием небольшой густо заросшей гряды. Теперь катерам предстоял последний, самый опасный участок длиной с километр.

– Как только достигнете берега, мы выходим следом, – подвел итог короткого совещания командир полка. – С богом!

– К черту, – отозвался Зайцев, надвигая поглубже фуражку. – Малый ход!