Броненосец

Вошла Флавия Малинверно, и в ушах у него раздался шум пенной волны, с шелестом набегающей на песчаный берег. Забавно, как неестественный жар вдруг проник в отдельные участки его тела — краешки ноздрей, кожистые перепонки между пальцами. На мгновенье он ощутил глупый порыв — отвернуться, но в следующий же миг вспомнил, что она-то его не узнает в лицо, не выделит из толпы. И вот, исподтишка, с невинным видом, слегка раскачиваясь на своей упругой табуретке, Лоример принялся наблюдать за ней поверх газеты. За тем, как она перемолвилась словом с ледяными девицами у входа, как села возле стойки бара в дальнем углу и заказала какую-то выпивку. С кем-то встречается? Очевидно. Пришла заранее, как и я, — сверхпунктуальна, хороший признак. Он нарочито зашуршал газетой, развернул ее, расправил непослушную страницу. Поразительное совпадение. Подумать только. Живьем. Немного расслабившись, он стал вбирать, впивать, впечатывать ее образ навечно в свою память.

Она была высокой — правильно, отлично, — стройной, на ней было все черное, разных оттенков и фактуры. Черная кожаная куртка, свитер, черный шарф или платок. Лицо? Круглое, с мягкими, ровными очертаниями. Все в ней казалось чистым и опрятным. Волосы с пробором, прямые, довольно короткие — остриженные на уровне линии подбородка, блестящие темные волосы, каштановые с медно-красным отливом — что-то вроде хны? Перед ней на столе лежал пухлый кожаный ежедневник, пачка сигарет и тускло-серебристая зажигалка. А вот и ее заказ — большой бокал желтоватого вина. Она пьет, но не закуривает, любопытно. Есть в ней что-то мальчишеское. Плоские черные ковбойские сапоги, маленькие скошенные кубинские каблуки. Черные джинсы. Она огляделась по сторонам, и Лоример ощутил, как ее взгляд коснулся его, словно световой луч от маяка, и скользнул дальше.

Он ослабил галстучный узел — совсем чуть-чуть — и прошелся пальцами по волосам, слегка взъерошивая их. А потом, к собственному изумлению, обнаружил, что направляется в другой конец зала, к ней. У него в ухе звучал чей-то голос — это внутреннее «я» кричало ему: «Ты что, совсем с ума, на хрен, спятил?» Но он тут же услышал собственный голос, спокойно спрашивающий:

— Простите, вы случайно не Флейвия Малинверно?

— Нет.

— Ах, извините, я подумал…

— Я Флавия Малинверно.

Ага. Все-таки Флавия, а не Флейвия. Идиот. Болван.

— Простите за беспокойство, — продолжал он, — но я вчера ночью видел вас по телевизору, и вот…

— В «Плейбое западного мира»?

Что за черт?.. Ну же, быстрее.

— Да нет, в рекламном ролике. В рекламе «Форта Надежного». Это та… реклама, где вы снимались.

— A-а, это. — Она нахмурилась. Лоример сразу же влюбился в этот хмурый взгляд. Серьезный, прямодушный изгиб лба, брови сходятся посередине, выражая огромные сомнения. И подозрение.

— Тогда откуда вы знаете мое имя? — спросила она. — Не думаю, чтобы в рекламе давали титры. Так откуда?

О, боже.

— Я… э-э… Понимаете, я работаю в «Форте Надежном», в отделе рекламы и маркетинга. У нас был просмотр, презентация. Гм… Я обычно все запоминаю — имена, даты. А вчера ночью увидел этот ролик по кабельному и подумал — как это здорово…

— У вас есть с собой часы?

— Пять минут второго. — Он разглядел, что глаза у нее темные, цвета чая без молока, кожа бледная, незагорелая, а ногти обкусаны. Выглядела она немного усталой, чуть утомленной, — но о ком сейчас не скажешь этого? Все мы выглядим слегка усталыми в эти дни, просто одни больше, другие меньше.

— Мм-да, — протянула она. — Я тут кое с кем должна была встретиться в половине первого. — Видимо, эта смена темы означала и перемену тона — она как будто частично посвящала его в свои сегодняшние планы.

— Я только хотел сказать… я подумал, что вы великолепны, ну, в том ролике.

— Очень любезно с вашей стороны. — Она рассматривала его — спокойно, с долей скепсиса и любопытства. Выговор у нее был нейтральным, неуловимым — самый обычный выговор городской жительницы из среднего класса. — Я ведь целых пять секунд была на экране.

— Именно. Но, знаете, иное появление…

— Лоример!

Он обернулся и увидел Стеллу — она махала ему рукой от «кафедры». Рядом, рассматривая потолок, стояла Барбуда.

— Очень приятно было вас встретить, — проговорил он, вдруг обмякнув и потеряв всякую надежду. — Просто подумал, что надо бы… — Он развел руками, улыбнулся на прощанье, повернулся и направился в другой конец бара, к Стелле и Барбуде, спиной чувствуя ее взгляд и слыша в голове неразборчивое, до странного веселое бормотание, в котором смешались обвинения и ликование, стыд, удовольствие и сожаление — сожаление о том, что этот миг уже прошел, навсегда прошел. Он был счастлив и ошеломлен собственной дерзостью. И в то же время был вне себя от ярости, от негодования — из-за того, что забыл взглянуть на ее грудь.

Лоример поцеловал Стеллу и приветственно помахал Барбуде (он подозревал, что ей не нравится, когда ее целуют — не важно, он или любой другой мужчина старше двадцати лет).

— Привет, Барбуда. Конец четверти?