Броненосец

Попросив таксиста сделать еще громче и без того надрывавшееся радио, передававшее репортаж с футбольного матча, под этот громовой, рокочущий шум Лоример помчался по ледяному и пустынному Сити, над беспокойно метавшейся в своем русле черной Темзой, а потом к югу от реки. В его голове отдавался эхом и резонировал хриплый тенор комментатора, кричавшего про вбрасывание из-за боковой, мастерство иностранцев, преграждающие путь мячу маневры, ослабевающий накал игры и про то, что все равно наши — молодцы и выкладываются на сто десять процентов. Лоример чувствовал себя встревоженным, обеспокоенным, глупым, смущенным, ошеломленным и до тошноты голодным. Еще он понял, что выпил слишком мало. В подобном состоянии, он знал это по опыту, погруженный в унылое молчание салон черного такси — отнюдь не лучшее место пребывания. А затем в его сознание воровато просочилось какое-то новое и благоприятное ощущение — будто пески времен уже смыкались и манил финальный свисток: дремота, утомление, вялость. Может быть, сегодня подействует, может быть, и в самом деле. Может быть, ему удастся поспать.

114. Сон. Как его звали, того португальского поэта, который страдал расстройством сна? Если я правильно помню, он называл свою бессонницу «несварением души». Может, это и есть моя беда — несварение души, пусть у меня и не настоящая бессонница? Жерар де Нерваль[3] говорил: «Сон отнимает у нас треть жизни. Он умеряет скорбь наших дней и горечь наших наслаждений; но я никогда не отдыхал во сне. На несколько мгновений я впадаю в оцепенение, а затем начинается новая жизнь, свободная от условностей времени и пространства и, несомненно, сходная с тем состоянием, что ожидает нас после смерти. Как знать, нет ли связи между этими двумя существованиями и не способна ли душа уже сейчас объединить их?» Мне кажется, я понимаю, что он имеет в виду.

Книга преображения

— Мне нужно к доктору Кенбарри, — сказал Лоример недоверчивому вахтеру. Он всегда очень тщательно произносил эту фамилию, хотя сам не привык так обращаться к Алану. — К доктору Алану Кенбарри, он должен сейчас быть в институте. Я мистер Блэк, он ждет меня.

Вахтер педантично сверился с какими-то затрепанными списками и дважды куда-то позвонил, прежде чем наконец пропустил Лоримера внутрь Отделения общественных исследований Гринвичского университета. Лоример поднялся на изношенном и грязном лифте в Аланову «вотчину» на пятом этаже. Алан уже поджидал его в холле, и они вместе направились по сумрачным коридорам к двустворчатой двери, на которой красовалась надпись (строчными литерами, шрифтом а-ля Баухауз): «Институт прозрачных сновидений», — и дальше, через затемненную лабораторию, к занавешенным кабинкам.

— Мы сегодня в одиночестве, доктор? — спросил Лоример.

— Нет, не в одиночестве. Пациент Д. уже явился. — Алан распахнул дверь в кабину Лоримера. — После вас, пациент Б.

Всего кабинок было шесть, они располагались в два ряда, по три в каждом, в конце лаборатории. Провода, тянувшиеся из каждой кабинки, были собраны посредине на металлической балке, откуда свободно заплетенной косицей бежали по потолку к контрольной зоне с ее комплектами магнитофонов, рядами мигающих мониторов и ЭЭГ. Лоример всегда пользовался одной и той же кабиной и ни разу не сталкивался ни с кем из остальных «лабораторных крыс». Алану такое положение вещей нравилось: никаких разговоров о симптомах, никакого обмена всякими плацебо или особыми приемами. И никаких сплетен о милом докторе Кенбарри.

— Ну, как мы? — осведомился Алан. Полоска света от горевшей где-то одинокой лампы на миг превратила линзы его очков в две белые монеты, когда он повернул голову.

— По правде сказать, мы очень устали. Целый день в аду.

— Бедный ребенок. Твоя пижама готова. Нам надо в уборную?

Лоример разделся, аккуратно развесил одежду и натянул чистые полотняные пижамные штаны. Немного погодя вновь появился Алан, держа в руках тюбик с мазью и рулон прозрачной клейкой ленты. Лоример терпеливо стоял, пока Алан управлялся с электродами: по одному к каждому виску, один пониже сердца, еще один на правое запястье, возле пульса.

Алан прикрепил электрод к его груди.

— Думаю, перед следующим разом тут еще нужно будет подбрить. Немного колется, — сказал он. — Ну, вот и все. Сладких снов.

— Будем надеяться.

Алан сделал шаг назад.