Броненосцы Петра Великого ч 2 Посольства

  В Вавчуге нас ждал почти царский прием. Команда разгружаемого апостола успела намеками, так как прямо о походе рассказывать запретил, настолько подогреть интерес жителей деревни, что у пристани бурно волновалось людское море, чуть не сталкивая с настила Осипа со святыми отцами, возглавляющих этот бурлящий и ликующий поток. Скажу честно, сходить с борта было страшновато, затопчут же. Разразился речью прямо с бака, версия нашего плаванья была несколько более героическая, чем поведал Афанасию, но тут иную бы и не приняли. Закончил, что почти все обошлось благополучно, исключительно их молитвами. На руках меня все же покатали, почему-то сгрузили не у дома, а у верфи. Видимо, намекнули, как меня заждались на работе. Всех искренне благодарил, действительно, на душе стало светлее. Но все же такие парады не для меня. Быстро заскочил на верфь, даже дверь спиной придавил. И когда в нее стали ломиться, с той стороны, не сразу сообразил, что так по хозяйски пинать дверь могут только сами мастера, оставшиеся в толпе за дверью. Запустил мастеров, сослался, что устал в дороге, вот и приваливаюсь ко всему подряд. С мастерами пришла и моя тень, которая почти святая. Отец Ермолай меня обнял, перекрестил, и обещал больше никуда одного не отпускать. После чего, прилип ко мне намертво, и все последующие дни мы с ним составляли неразлучный дуэт. Кстати, мои бумаги, с будущими наработками были мне возвращены на следующий же день, и, даже не распечатанными. Хорошо отцы работают, проглядели всего пару волосяных ловушек внутри, для этого времени - высший класс.

  Пригласил всех мастеров на праздничный, очень поздний, ужин ко мне домой, и остальных мастеров пусть оповестят. Выглянул за дверь, народ никуда не делся - решил обсудить пока с мастерами набежавшие вопросы верфи.

  Вопросов было море, особенно у меня. Поведал моим корабелам о поведении судна при выстрелах, особенно при непрерывной стрельбе. Стали обсуждать, как будем менять обводы на следующем корабле. Внести изменения, в заложенный, еще летом, Сокол, кто бы сомневался в названии, было уже нельзя, так что Сокола достраиваем в формате клипера. А вот летом закладываем фрегат, с обводами растолстевшего клипера и с его парусным вооружением. Если с обводами угадаем, будет медленнее клипера буквально на три четыре узла, зато артиллерии будет, аж по четыре башни на борт, причем парные башни на носу и корме не будут перекрывать зону огня вперед и назад для средних башен. В результате неприятеля, с любого направления, встретят минимум восемь скорострельных стволов. Просил мастеров обдумать идею и наброски, которые даже эскизами еще стыдно назвать. Потом пошли к нам домой, убедившись, что народ рассосался. Дома были восторги по новой, и полуночное приготовление к банкету. Мастера собирались еще до нашего прихода. Пригласил всех подняться в кабинет, пока Тая с Надеждой суетились. Порадовал новыми диковинами. Именно порадовал, мастера восторгались каждому новому описанию, все же есть в хорошем мастере детская вера в чудо, без нее он не станет мастером, станет просто отличным ремесленником. Никто не усомнился, что мы это сможем сделать. Предложить им собрать атомный реактор что ли.

  Обсуждение могло затянуться до утра, кабы не женщины, потребовавшие спускаться за стол. А за столом, как известно, не место деловым разговорам. Единственно только, поймал Таю, просил с утра подобрать еще женщин на пяток новых рабочих мест.

  Утром началась карусель, по которой так скучал эти месяцы. Началась, правда, некрасиво, с забытых мной вчера обувщиков, пригретых морпехами. Выделил мастерам площадь в столярке, велел организовывать рабочее место, и просил старосту рабочего поселка, появился у меня и такой - старик, бывший старостой сожженной деревни - найти мужикам комнату, желательно отдельную. Обувщикам велел устраиваться и присматриваться до завтра, указал к кому, с чем обращаться, даже извинился за невнимательность, все же некрасиво получилось. Обещал дать им работу завтра к обеду. И отправился внедрять новые идеи.

  За лето завод все же подрос на три новых, пока пустых, цеха. Один сруб выдал новому цеху упаковки. Теперь они будут делать несколько разнокалиберных упаковок, причем упаковки для косметики велел думать, как будут раскрашивать. Во второй цех посажу производство косметики, в другие цеха его подселять не рискнул, много в них пыли, искр или химии в воздухе витает, а косметика - дело тонкое. На освободившееся, от упаковщиков, место у столяров посадил бригаду - делать корпуса и все деревянные части для фотоаппаратов и проектора, причем делать по мебельным технологиям, то есть резные, красивые, полированные и лакированные. На них еще повесил шкатулки для косметичек, кассеты со сдвижными крышками для фотопластинок и ящички под барометры с термометрами.

   Стекольщикам указал сделать, и нарезать, несколько оптических листов миллиметровой толщины, точнее, сколько получиться, но желательно - миллиметр, пусть подбирают нужный для такой толщины объем стекла. И зеркал мне нарезать, в новый размер.