Броненосцы Петра Великого -ч.3 Петербург (СИ)

Закрыв доклад, долго думал. Здравый смысл утверждал, что Яков на престоле Англии для России подходит больше всего. По крайней мере, на первое время. Совесть стояла на коленях и беззвучно молила меня одуматься. Но у совести плохо с воображением — она не хочет смотреть в будущее. Может она и права. Можно ли убить младенца, если знаешь, что из него вырастет маньяк-убийца? Будь у тебя хоть полная голова послезнаний — бабочка Брэдбери уже попала под твой каблук. И все же …

Отложил доклад в папку, подготавливаемую для встречи с Петром.

Как выяснилось на следующий день — положил очень вовремя. Государь наигрался с иностранными послами и Карлом, после чего решил провести большой парад победы. Парад намечался, судя по слухам, пышный до неприличия. Если после Азовских побед Петр ограничился одними триумфальными воротами, да и то в виде расписной декорации, прислоненной к первой арке двухшатрового Всесвятского моста, то победа Репнина и Вейде в прошлом году отмечалась постройкой семи полноценных триумфальных, деревянных, арок — сквозь которые шел парад войск. Ныне государь повелел строить восемь арок: у Серпуховских ворот, у Каменного моста, на Красной площади в начале Никольской улицы, на Чистых прудах близ Мясницкой при дворе тезки и на его деньги, на Мясницкой на деньги Строгановых, у Рязанского подворья, у Земляного города и на месте Красных ворот. Грубо, на линии соединяющей Кремль и Преображенское.

Торжества наметили на конец декабря, видимо, чтоб плавно перейти из одной пьянки в другую. Следовательно, все деловые вопросы следовало решить до этого момента.

На этой торжественной ноте меня и увезли к государю. Всю дорогу хмыкал — возок, на котором меня везли, был совершенно черный и кони гнедые. Надеюсь, это только мои дурацкие ассоциации.

Петр принимал в кабинете, веселый и жизнерадостный. Самое время ему подпортить настроение. Бодро вытянулся во фрунт, государь даже бровь приподнял, и испросил разрешения ознакомить монарха с результатами деятельности штаба. Со мной явно собирались о другом говорить, но тут главное вовремя обозначить новую и интересную тропинку — народ сам по ней потянется.

Разложил государю состояние заводов, корпуса флота и флотской казны. Сделал пару аккуратных предположений, по отношению к государевой казне. Нарисовал картину, как весь мир лихорадочно ворует у нас секреты, делает оружие и сообща мылит нам шею. Сгустил краски и безбожно сократил для супостата сроки его перевооружения. В остальном, картина довольно реальна — у одной только Франции денег больше чем у нас, а у Бриттов промышленность на подъеме. Надо совместить обе эти вещи и умножить их на «минус единицу». Петр посмурнел, и дозрел до кондиции. Не давая ему дойти до мысли — что такому ходу дел немало способствует наше отстаивание новых границ — выдал ему аналитику с рекомендациями штаба. Там специально на двух первых листах была краткая выжимка, со ссылками на страницы доклада, как Петр и любил.

Наблюдал приятное разнообразие смен настроений государя во время чтения. Надеялся на лучшее. Так как моя тушка на колу рядом с триумфальной аркой смотрелась бы плохо — есть шанс, что Петр дочитает до конца, а не схватиться за шпагу с первых абзацев.

Дочитал. Помолчали.

Петр бросил доклад на стол, и, глядя в окно, нейтральным голосом спросил

— А коль меня для пользы землицы с престола согнать надобно будет, ты тож заковыристый план надумаешь?

И что он от меня услышать хочет? Ждет моих верноподданнических воплей? Как-то неудачно у нас разговор пошел…

— Петр, ты королей заморских лучше меня ведаешь. Скажи, что бы со мной стало, встреть меня король Франции Людовик?… Не сомневайся в верности моей, может, и не выставляю ее напоказ, да своевольничаю порой. Но даже в мыслях не возникали планы коварные. Не мне судить про пользу земли — только время сие покажет, да внуки далекие о том спорить будут. Под твоей рукой дело начал, под ней и продолжу, коли, позволишь сие. А ежли пользу какую для земли увижу, в себе держать не стану — к тебе пойду, как приходил уже. И коли не сочтешь мои резоны, с новыми прожектами, достойными указа твоего — обиду копить не стану. Не все резоны мне, со своего места видны, тебе, государь, виднее…

Сделал паузу, лихорадочно думая, к чему все это.

— Ежли не по нраву тебе предложение с Яковым, то воля твоя. Доклад спалим, и в штабе все думы над планами закрою. Офицеров на иные думы пересажу, как будем супостатов через несколько лет воевать. И уж не гневайся, государь — денег на войско да флот нужно будет впятеро от этого года, а то со всем миром воевать, можем и не осилить.

Петр поднялся из-за стола, громко стукнув об ножку стула шпагой.

— Не по нраву!

Посмотрев в окно, и побарабанив пальцами по подоконнику, повторил

— Не по нраву. Но к чему ведешь — вижу. И резоны твои мне понятны.

Петр вернулся за стол, посидел молча, вытянув ноги и перебирая бумаги на столе. Потом сходил к шкафчику, принес два хрустальных бокала нашей работы и штоф, судя по тонкости стекла, стыковочному шву и этикетке — также работы нашей Московской фабрики.