Бронепоезд 'Гандзя'

Дистанция все сокращалась...

Малюга, совсем уткнувшись носом в прицел, медленно, не отнимая руки, вращал штурвальное колесо, и ствол гаубицы ниже и ниже склонялся к горизонту.

Только один раз наводчик оторвался от своего стеклышка.

- На прямой! - сказал он, полуобернувшись, и опять ухватился за штурвал.

Глянул я вперед, на рельсы, - и глаза раскрыл: да прямее и быть не может! Дорога пролегла ровной степью - ни бугорка вокруг, а рельсы как натянутые струны. Вдалеке, у станции, рельсы сходились в одну точку.

"Вот это для нас позиция! Дождались, наконец-то!"

Бойцы - я это увидел по их загоревшимся глазам - не хуже меня оценили обстановку.

Все еще теснее стали у орудия.

Племянник, шагая на цыпочках, стал подкатывать снаряды поближе к орудию, но переусердствовал, и стальные двухпудовики загремели по полу, как бочки на мостовой.

На парня со всех сторон зашикали, и сам он в испуге взглянул вперед, словно этот неосторожный шум мог спугнуть Богуша.

Опять стало тихо в вагоне.

Только от телефона доносился приглушенный голос. Никифор спешил сообщить политкому, какая нам славная выдалась позиция.

Панкратов ехал у себя в вагоне с пулеметчиками. Еще с вечера я распределил силы так, чтобы в каждом боевом вагоне было крепкое ядро начсостава.

Идем. Станция все ближе. Меньше двух верст уже осталось до станции.

Но Богуш затаился, молчит. И мы молчим. У нас заложен снаряд, и у него, понимаем, тоже все наготове.

Малюга уже самыми точными, мелкими винтиками подкручивал прицел, давая орудию окончательную установку.

"Черт, как мы ползем!.."

Я вытер пот со лба. Велел прибавить ходу.

Поезд пошел веселее.

Повеял встречный ветерок. Проворнее стали отступать назад телеграфные столбы. Я попробовал сосчитать, сколько столбов остается до станции. Но из этого ничего не вышло: столбы вдалеке сливались, как солдаты в шеренге...

И вдруг над станцией вспорхнуло колечко светлого дыма и поплыло, качаясь, в воздухе.

Еще колечко, еще... Между постройками показалась паровозная труба.

В следующую минуту я увидел в бинокль башенный бронепоезд - весь целиком.

Богуш вышел нам навстречу.

Я быстро осмотрелся:

- Все на местах?.. По бронепоезду!.. Огонь!

Грохнула, ударила наша гаубица. По степи прокатилось шумное эхо...

Бойцы сразу повеселели: кончилось ожидание, началось дело! С присказками и шуточками бросились бойцы подавать в орудие снаряды и заряды. Я отшвыривал в сторону стреляные гильзы, и они с колокольным звоном катились по полу.

А вокруг поезда уже заплясали черные дымки взрывающихся гранат, комьями начала взлетать земля, застилая пылью росистую полевую зелень...

Я посмотрел вдоль рельсов в бинокль:

- Почище наводку, Малюга! Пока мимо!

Старик нетерпеливо мотнул головой.

- Снаряд!.. Заряд!.. - покрикивал он, не отзываясь на мои слова.

Глухой черной стеной уже стоял вдалеке дым от разрывов, и после каждого нашего выстрела стена раздавалась все шире, словно кто-то беспрерывно подставлял и подставлял к этой стене черные вихрастые столбы.

Но станция виднелась вся по-прежнему. Там, в легком тумане пороховой гари, сверкали огоньки встречных выстрелов...

Снаряды Богуша бороздили землю уже около самого нашего вагона. Сквозь щели блиндажа нас обдавало удушливым дымом. Через бойницы то и дело прорывались осколки, чиркая потолок и застревая в деревянных стенах.

- Давай ему по башне, что ж ты! - крикнул я Малюге, теряя терпение.

- Останови поезд, тогда и спрашивай! - запальчиво крикнул он мне в ответ.

- Сто-оп!.. - скомандовал я.

Но не успел еще поезд остановиться, как снаряды обрушились на нас ураганом.

Все потемнело вокруг. Визг, грохот, железный скрежет осколков.

Мы были в вилке.

Я подскочил к Малюге:

- Давай попадание, сию же минуту! Сию же минуту!..

Старик только мычал в ответ и, суетясь, дергал за шнур.

- Да что ты, ослеп? - взревел я.

Но тут я и сам потерял из виду далекие огоньки выстрелов. Все застлало дымом.

Стоять больше на месте было невозможно... Пришлось скомандовать задний ход.

- Позор, бойцы! Не можем справиться с негодяем Богушем! Дожидались позиции... Все летит к черту!

Я в бешенстве обернулся к Малюге:

- Горе-наводчик!

Поезд, содрогаясь от близких взрывов, пошел назад.

- Эй, быстрее вытягивай вагоны из огня... Да ну, живее!

Никифор надсаживался у телефона, подгоняя машиниста.

Вдруг ко мне подлетел матрос.

- Командир! - гаркнул он во всю силу своих легких. И тут же сгреб меня и пробормотал едва слышно: - Некуда уходить. Путь разбит...

"Отрезаны!" - мелькнуло в сознании.

Матрос держал меня за плечо.

- Что делать будем? - прошептал он.

Тут раздался такой силы взрыв, что я не устоял на ногах и повалился на ящики. В ту же секунду, деревянные балки крыши, как ребра, раздались в стороны и блиндаж наполнился едким дымом.

- Горим! - услышал я в дыму крики. - Брезент... На снарядах!

Я вскочил и как сумасшедший бросился на голоса.

Бойцы топтали брезент, стараясь сбить фуражками языки пламени.

- Воду сюда! Протягивай шланг! - закричал я. - Никифор, живо!

Никифор подскочил со шлангом, открыл воду, поливая брезент. И вдруг покачнулся, выронил шланг и упал, как сноп.

- Что ты, Никифор! - Я бросился его поднимать.