Броня. «Этот поезд в огне…»

Савченко был мертв, грудь изрешечена автоматной очередью. Сергей расстегнул на нем пояс с кобурой и надел его на себя.

— Повязку не забудь!

Сергей стянул повязку с левого рукава Савченко и нацепил себе на руку. Повязка была белой, с надписью «Полиция». Обыскав карманы полицая, он переложил себе все, что нашел: документы, кошелек, круглую деревянную коробочку, еще что-то – со всеми этими вещами он разберется потом.

Неожиданно шевельнулась и села женщина в повозке – она была сильно пьяна. Пару минут женщина таращилась на Сергея, потом перевела взгляд на мертвого Савченко, икнула и махнула ладонью перед лицом. Ей показалось, что у нее двоится в глазах спьяну – Савченко-то было двое.

Стоящий рядом Сова расстегнул кобуру у Сергея, достал пистолет, передернул затвор и выстрелил женщине в голову.

Сергей вздрогнул. Он понимал, что женщину надо убить, но как-то оттягивал этот момент. Сова все сделал сам.

— Ложись в телегу, а пистолет в руке держи, вроде ты отстреливался! Стой!

Сова вскинул пистолет и выстрелил Сергею в левую руку, чуть выше локтя. Кожу обожгло.

— Вот, теперь ложись!

Сергей улегся поперек телеги. Рядом, в десяти сантиметрах – еще теплый труп женщины. Неприятно, но надо пережить.

— Все, уходим!

Сова пошарил в сене, нашел четверть самогона и щедро полил им форму Сергея.

— Для запаха, — пояснил он. — Удачи!

Партизаны исчезли в ночи. Сергей полагал, что, встревоженные близкой стрельбой, к мосту выедут полицейские. Ничего подобного! Он пролежал в сене с полчаса, пока лошадь сама медленно побрела в село – она знала дорогу к конюшне. Следом за товаркой пошла и вторая лошадь. Так они и въехали в село.

Лошади сами остановились у какого-то дома. Из головы убитой сожительницы настоящего Савченко подтекала кровь, и на дне повозки было уже сыро. Форма на спине Сергея промокла, но он стоически терпел.

Через некоторое время слева появились две фигуры. Они вышагивали неспешно, переговаривались. Увидев подводы, остановились.

— Кажись, начальник прибыл…

— Ну да, лошадь и подвода его. Пьяный небось в хлам.

— Посмотрим? В подводе наверняка самогон есть, хлебнем.

— Увидит – взгреет.

— Он зенки первачом залил, завтра и не вспомнит.

Сергей хорошо слышал их разговор. В селе тихо, голоса далеко разносились.

Полицаи, несшие ночное патрулирование, приблизились.

— Савченко в подводе, даже сил выбраться нет. Хорошо погуляли у бургомистра.

— Давай его в дом занесем. Нехорошо, в подводе лежит, как забулдыга. Власть все же…

— Давай. И самогон заберем.

Подошедшие стали вытаскивать Сергея из телеги.

— Стой! — вдруг всполошился один. — У него спина липкая.

Он понюхал выпачканную ладонь.

— Кровью пахнет.

— Так ведь стрельба была у Еремина моста.

— Точно!

Сергея перенесли в дом, зажгли керосиновую лампу. Керосин был в дефиците, и его получали только пособники немцев – полицаи, староста.

— У него спина в крови и рука.

— Стягивай тужурку, я за Федоровной побегу.

Кто такая Федоровна, Сергей не знал, и когда полицай стал стягивать с него китель, он застонал.

— Ах ты, господи, беда какая! Кто же это вас так, господин начальник?

— Партизаны, — простонал Сергей. — Напали у моста, из автоматов посекли… Другие как?

— Не смотрели еще.

— Так посмотри!

Полицай выбежал, а Сергей осмотрел обстановку. Обычная комната в сельском доме, только на стене большой портрет бесноватого фюрера. Стол, шкаф, несколько стульев. Наверное, для полицейских нужд есть другое здание.

Полицейский вернулся.

— Не знаю, как и сказать, господин начальник…

— Говори…

— Митяй, то есть Говоров, и Кузьмин убиты. Оружие на месте. — Полицейский поставил в угол винтовки убитых.

— Чего молчишь? — чувствуя в его словах некоторую недосказанность, поторопил полицая Сергей.

— Так ведь это… Лиза…

— Ранена?

— Убита. В голову, наповал. — Полицейский делано вздохнул.

— Вези ее к родне, пусть похоронят.

— Слушаюсь, господин начальник.

— Нет, погоди. Где этот… второй?

— Корнев?

— Ну да, с головой у меня что-то…

— Так за лекарем ушел. Федоровна не доктор, но все же санитаркой в больнице до войны работала, перевяжет.

— Тогда подожди, когда они придут. Пистолет мой где?

— Вон, в кобуре с ремнем на стуле лежит.

— Автомат мой из подводы забери и аусвайсы у убитых. Утром старосту позови, надо похороны организовать.

— Так точно! — Чувствовалось, что полицай раньше проходил военную службу.

Послышались голоса, шаги на крыльце, и в комнату вошел полицейский с женщиной.

— Вот, Федоровну привел.

— Корнев, отведи лошадь с убитыми в полицейский участок.

— Слушаюсь.

Оба полицейских, стуча сапогами, вышли. За окном прогрохотала колесами по улице одна повозка, за ней другая.

— Ну-ка, посмотрим, что тут у нас?

Женщина средних лет осмотрела Сергея.

— Так, рана на левом плече. — Женщина ловко перевязала Сергею руку. — Повернись на правый бок. Не пойму я что-то: вся спина в крови, а раны нет.

— Из руки кровило сильно.

— Голос у тебя, Петр Васильевич, изменился.

— Праздновали вчера у бургомистра, потом бой, крови потерял много.

— Ну да, бывает. Давай помогу раздеться, в кровать лечь.

До сих пор Сергей лежал на досках пола, прикрытых домотканой дорожкой.