Броня из облака

Метафизические системы порождаются стремлением придать универсальный характер собственным психологическим интересам, и самой глубокой потребностью человека является потребность преодолеть ужас собственной мизерности и мимолетности, присоединяясь к чему-то великому и долговечному. Поэтому, вступая в метафизические дискуссии, следует более всего опасаться выказать сомнение в величии и долговечности того, в чем оппонент находит психологическую защиту. Особую осторожность должны проявлять более защищенные, то есть более преуспевшие. Как раз им-то не следует ни в коем случае даже ставить на обсуждение собственную метафизику, поскольку она как правило предназначена для оправдания того самого порядка вещей, который разрушает экзистенциальную защиту проигравших. Напротив, им следует объяснять свой выигрыш случайностью, подчеркивать достоинства оппонента и мудрость его метафизического самооправдания…

Ну, словом, вести себя так, как каждый деликатный человек ведет себя с менее преуспевшими коллегами.

Надо лишь помнить, что деликатность не может уничтожить расхождения интересов, равно как ущемление экзистенциальных потребностей этноса не может быть уничтожено политкорректной имитацией слепоты.

Поэтому империя позволяет индивидам удовлетворять экзистенциальные потребности в национальных общинах, допуская их автономию в той степени, в какой это не угрожает имперскому целому — вернее, угрожает в меньшей степени, чем отсутствие автономии. И лично мне представляется меньшей опасностью совместное проживание меньшинств, организованных в общины, во главе которых стоят авторитетные, располагающие рычагами давления, и рациональные лидеры, принадлежащие одновременно и к имперской элите соответствующего уровня — районного, муниципального, регионального, федерального. Чтобы внутри общин их члены могли утолять свои экзистенциальные нужды, а за их пределами социальные. Грубо говоря, внутри красовались, а снаружи зарабатывали.

Да, мы не властны замкнуться, мы не властны отменить такие явления, как миграция, международное сотрудничество, межнациональные браки, прогресс средств транспорта и коммуникации, интернационализация элит и т. д., и т. п. Но в нашей власти создавать условия для самоорганизации соседствующих меньшинств, к которой они и без нас тяготеют, и демонстрировать этим общинам преимущества позитивного сотрудничества с интернационализированной властью. Это осуществить очень непросто, на этом пути наверняка лежит множество ухабов, но, скорее всего, именно здесь пролегает путь к наименьшему злу.

За минимальность которого приходится вступать в борьбу каждый день заново без надежды когда-либо окончательно победить. Но сегодня сложилась редчайшая ситуация, когда рациональные оказались сильнее иррациональных. И этим нужно пользоваться не только внутри страны, но и, как выразился бы товарищ Чапаев, в мировом масштабе.

Эхо Цхинвала

Символический реваншизм

Все сколько-нибудь интеллигентные люди еще задолго до перестройки пересмотрели главные ценности советской истории — и Ленина, и Сталина, и сам социализм, — кажется, одно только освобождение Европы от фашизма мы продолжали ощущать как безусловное наше благодеяние, и когда до нашего открывшегося миру слуха вместо благодарностей стали доноситься упреки — среди моих друзей я не знаю никого, кто не испытал бы шока.

История Второй мировой войны и в самом деле до крайности богата как воинскими подвигами, так и военными преступлениями, четко различить которые заведомо невозможно, ибо военная целесообразность редко согласуется с правом, создаваемым в мирное время для разрешения конфликтов с неизмеримо более низкими ставками. Если подойти с умом — прокурорским умом, — то преступлениям стран-победительниц действительно не будет конца: любое дело и впрямь можно оценивать как по достижениям, так и по издержкам, как по намерениям, так и по результатам, как по ближайшим последствиям, так и по отдаленным, как по законам, так и по совести. А совесть такая вещь, которую люди постоянно стараются пробудить в других и заглушить в себе.

В результате при каждом праздновании каждой годовщины каждой громкой победы к поздравлениям всегда примешиваются обвинения. Когда-то обличения и впрямь вызывали желание взглянуть на себя построже, получше изучить мрачную изнанку своих побед, но сейчас они не порождают почти ничего, кроме раздражения. Особенно если обвинители отыскиваются в «странах-жертвах», капитулировавших в такой короткий срок, который не оставлял времени ни для побед, ни для сопутствующих им правонарушений. А когда список российских прегрешений адресуется либеральному Западу, это раздражает вдвойне.