BRONZA

– Какая глубокая! А как выровнены края! Совершенно идеальный прямоугольник! В этом мне видится уважение тех, кто копал, к тому, кто найдет здесь свое последнее пристанище! – восхитился он, жестом предлагая убедиться в правоте своих слов.

Надеясь, что не сильно запачкает туфли, опершись о его руку, девушка осторожно шагнула на прикрытую рогожей мягкую землю и заглянула в могилу. Оттуда на нее дохнуло смертным хладом. Почему-то нога оступилась на ровном месте, и Эльзе почудилось, что она уже падает в яму. Испуганный крик не успел сорваться с ее губ.

– Тебе нужно быть осторожней! Ты могла разбиться… – бесцеремонно переходя на фамильярное «ты», пожурил ее Оуэн, ставя девушку на твердый гравий дорожки.

Запоздало испугавшись, Эльза прижалась к нему, спрятала лицо в мягкие отвороты его пальто. В предчувствии, в томлении тела, в страхе и сладком ужасе, запутавшись в своих ощущениях, замерла она в объятиях мужчины, в ожидании близкой развязки.

– Ты волнующе пахнешь! – склонился к ней Оуэн, вынимая черепаховый гребень из ее прически. – Узнаю этот запах. Мускус, верно? – спросил он, и девушка смущенно кивнула в ответ. – Духи Клеопатры! Да, мужчины были готовы отдать жизнь за ночь с царицей! – произнес с чувственной мечтательностью Оуэн. – Я же готов отдать жизнь всего лишь за один поцелуй, что ты позволишь мне сорвать с этих нежных губ… – закончил он соблазнять дурочку.

Эльза сама прижалась к нему жарким, податливым телом, и он увлек девушку за собой, все дальше вглубь парка, под деревья. И те смыкались за ними, укрывая густой тенью.

В чьем-то фамильном склепе, на брошенном на мраморную плиту пальто, она отдалась мужчине, имени которого даже не знала. И вряд ли понимала, насколько кощунственно они поступают, тревожа покой усопших своей животной страстью. Пугающая своей определенностью мысль, что у человека, который сейчас обнимал ее, нет почтения, возможно, не только к мертвым, скользнула мимо сознания.

Утратив всякое представление о времени, слишком счастливая в его объятиях, чтобы задумываться о чем-то кроме своих ощущений, она льнула к нему, уверенная, что побывала в раю. Он курил, а она мечтала о том, как представит любимого отцу. До мельчайших деталей представляла свое подвенечное платье, надетое на палец обручальное кольцо. О Марке она больше не думала. Оуэн сам напомнил ей о нем, стряхнув с себя девушку, словно пепел с сигареты.

– Что же нам делать с Марком? – спросил он, посмотрев на нее загадочным взглядом сфинкса, ждущего ответа на свою загадку.

– Ах, я сама объясню ему! – устыдившись всего на мгновение, воскликнула Эльза.

Оуэн с укором покачал головой.

– Нет, милая моя… Мы будем очень деликатными с ним… Бедный мальчик, вырос почти сиротой. Я один забочусь о нем. Наивный и такой доверчивый… – вздохнув, будто бы и впрямь сожалеет, он помог девушке подняться с «ложа любви». Отряхнул пальто от могильной пыли и пожухлых листьев плюща. – Пусть все пока будет, как прежде… В ваших отношениях… Помучай его немного за сегодняшнее опоздание и великодушно прости! – он властно привлек Эльзу к себе, склонился к девичьему ушку. – Errare humanum est! Марк придумал тебя себе и живет иллюзиями! Но мы ведь не станем разочаровывать его, не так ли?

И ей почудился в этих словах совсем иной, недоступный ее пониманию, смысл.

14 глава

Марк сидел за рабочим столом, уставившись на жирную чернильную кляксу, что расплывалась на листе бумаги, на котором он вроде бы собирался что-то написать. Пальцы были перепачканы чернилами, но он и понятия не имел, откуда взялась клякса.