BRONZA / БРОНЗА

- Очень хотелось пить! - смущенно оправдывалась Инна. Они ужинали и танцевали под музыку средневековых менестрелей. Он что-то спрашивал, она что-то отвечала, и оба смеялись, не вникая в смысл сказанного. Бутылка вина, которую им лично от себя преподнес хозяин ресторана, сказав, что это последний осколок бывшего великолепия Австро-венгерской Империи, опустела. Пальцы Томаса постукивали по столу, ее - вертели салфетку. Не сговариваясь, они встали из-за стола одновременно. Он сделал шаг навстречу, она шаг назад. Взявшись за руки, они быстро покинули ресторан. Хозяин смотрел им вслед с выражением тайной лукавины на лице.

Инна не понимала, что с ней происходит. Может, все дело было в магии лунной ночи - околдовывая, та превращала ее в незнакомое для нее существо. Во что-то несдержанное, первобытно-дикое. Томас выпустил руль, отвечая на ее поцелуй. Машина завиляла по дороге. - Oh, men! Детка, так мы разобьемся! - выдохнул он с жаром. - Подожди, я сверну к озеру…

Вильнув еще раз, машина съехала на проселочную дорогу. В свете фар замелькали жучки, летящие к своей смерти. Впереди показалась спокойная гладь воды. Они сбрасывали одежду на ходу.

Разбежавшись, он упал спиной в воду, подняв целый фонтан брызг. Потом без плеска ушел на глубину, вынырнул, рассмеявшись, мотнул головой, стряхивая капли с мокрых волос, и позвал:

- Иди ко мне!

Ей вдруг показалось, что татуировка на спине Томаса ожила. Как будто развернув свои кольца, дракон скользнул вниз и теперь нежился в прохладе темной воды. Зачарованная мокрым блеском нефритовой чешуи, она шла ему навстречу, и змееподобное тело дракона тенью медленно скользило вокруг нее. Украшенный шипами хвост обвился вокруг лодыжек, не отпуская, не давая ступить. Магия ночи - это она заставляла грезить о драконах, и блеском чешуи была всего лишь рябь на воде, а гривой седые нити тумана. Тихо рассмеявшись, Инна прильнула к Томасу.

Том еще не видел ее такой. В черных глазах мерцало что-то дикое, и вся она дышала почти осязаемым, вихрящимся вокруг нее возбуждением. Сбивая дыхание, останавливая сердце, его накрыло жаркой, дурманящей волной. На волю, ломая решетку разума, вырвался хищник, до поры до времени спящий в каждом мужчине. И было странно узнавать себя до такой глубины своего «Я». Он подхватил ее на руки и понес на мелководье. Прохладная вода не охладила горячий жар их тел. Забыв обо всем на эту ночь, они занимались любовью на лунной дорожке, и вода стекала с их кожи каплями расплавленного серебра.

Мэган сидела на широком подоконнике, обхватив колени руками, она смотрела в окно. Ждала, когда же среди деревьев мелькнет свет фар, раздастся шум мотора. - Уже два часа ночи, где же Том и эта его (как про себя окрестила она русскую) «лунная женщина»?! - спрашивала она тишину.

От тревоги леденели пальцы, а гнать от себя плохие мысли с каждой минутой было все сложнее. Картина искореженной, разбитой машины на ночном шоссе становилась все отчетливей. Ей виделось лицо Томаса - его мертвое, забрызганное кровью лицо. Она звонила в ресторан и уже знала, что они ушли оттуда еще до полуночи.

Сегодня ей впервые пришлось исполнять роль няньки. Оставшись на весь вечер вдвоем с Марком, она хлебнула с ним забот. Тот скучал без своей мамы, капризничал, не слушался, злился на Мэган и делал ей всякие маленькие пакости. Говорил, что она плохая, и гнал ее прочь. С большим трудом удалось накормить его ужином и уложить спать. Слава богу, заснул он быстро. Она немного посидела возле него, поражаясь в который раз его сходству с Томасом. Но малыш не был его сыном. Ее достаточно бестактному вопросу русская сначала искренне удивилась, а потом сказала:

- В тот момент, когда Марк появился на свет, его отец был рядом. Он держал меня за руку.

Мэган не поняла, что испытала тогда: облегчение, сожаление или что-то еще, но откуда-то взявшееся высокомерие в тоне этой женщины уловила точно. Она, ее сын, ее муж - это был их мир, а Тому лишь разрешалось немного посидеть на самом его краешке. «Мой бог, эта женщина не любит его! Она совсем не любит Томаса!» - мысленно ахнула Мэган, и сердце заметалось от нахлынувшей безотчетной тревоги. Такое случается с животными, предчувствующими приближение землетрясения.

Мелькнувшего среди деревьев света фар она не заметила, как не услышала и шума подъехавшей машины. Очнулась лишь, когда они уже вышли, громко хлопнув дверцами. Наконец-то! Радостно встрепенувшись, вышла на веранду, но увидела их и разозлилась.

Женщина была в его пиджаке, босая, туфли она держала в руках. Томас, правда, был в ботинках, зато весь нараспашку. Увидев ее, смутился, попытался застегнуться, но пуговицы его не слушались, смешливо фыркнув, он махнул рукой. Взявшись за руки, они прошли мимо нее в дом. Сиротливо брошенная машина осталась освещать фарами ближайшие кусты и деревья.