Bronza

Изредка поглядывая на часы, готовил ужин на скорую руку, расхаживая нетерпеливыми шагами по кухне. Комфортабельная, техника на уровне, солидно обставленная, но ничего лишнего. В буржуйском стиле, как сказал приглашенный на новоселье Родион, сразу окрестив квартиру «графскими хоромами».

Лепота, лепота! Цокал он языком, поглаживая бронзовую голову льва, из пасти которого вода наливалась в ванну, стоящую на львиных лапах. Обозревая дорогую, сделанную на заказ, испанскую мебель в гостиной, слегка попрыгал на диване, проверяя на прочность резные ножки и синюю, с геральдическими лилиями, обивку.

– Ну, ты даешь, прямо «помпадур» какой-то… – глянул весело. – Слушай, Вик… откуда замашки барские… вроде бы мы все из пролетариев?

– Да пошел ты… – огрызнулся Виктор.

Не для себя старался! Хотел, чтобы родители и дед смогли пожить как белые люди, по-человечески. И уж Родьке ли не знать об этом!

– Ладно, старик, брось… Не злись. Знаю, сморозил глупость! – потормошил тот Виктора.

Да уж, сморозил. Он купил эту практически убитую четырехкомнатную коммуналку в сталинском доме для родителей, потратил на ее переустройство и ремонт полгода, чтобы дорогие ему люди жили поближе. Но у профессора Лабушева «на руках» госпиталь, кафедра в академии, ординатура. У отца, хирурга-кардиолога, главврача центра, – лекции, студенты, клиника. У матери – детское кардиологическое отделение, маленькие пациенты и тоже студенты. В общем, коренные петербуржцы, они наотрез отказались перебираться в Москву.

Квартира простояла пустая несколько месяцев. Пришлось продать свою холостяцкую берлогу и переехать сюда. В тихий и зеленый, старый район Москвы. Надевая куртку, уже на выходе Виктор задумался, почему раньше не встречал Инну, ведь он жил в доме уже четвертый год. Может, и правда упала с облака…

Тонкую фигурку в белом пуховике заметил в сквере еще издали. Улыбнулся. Они встречались, если это можно было так назвать. Сорокапятиминутные прогулки по скверу в обществе хвостатого, очень строгого «надзирателя» мало походили на свидания. Но Инна больше не принимала его предложений поужинать или пообедать вместе. К себе тоже не приглашала, ссылаясь на занятость. Нет, она не вела никакой игры, не набивала себе цену и уж тем более не строила из себя недотрогу. Виктор прекрасно понимал это. Она боялась его. Боялась довериться ему. Впустить в свою жизнь и вновь испытать боль разочарования.

Вот и пуховик, щепетильная до невозможности, она отказывалась брать. Подарков Инна тоже не принимала. А ему так хотелось стащить с нее эту уродливую, с чужого плеча, мужскую куртку, что чесались ладони. И только резонный довод, что ей не придется больше мерзнуть, гуляя с Малышом, в конце концов, убедил ее. Но, верная себе, она дала слово обязательно вернуть ему деньги с гонорара за книгу. Естественно, пришлось заверить ее в своем нетерпеливом ожидании «возврата долгов».

Оказывается, любовь – это не только сидение на скамейке или прогулки при луне, любовь – это еще и тяжкий душевный труд. Рядом с ней, выверяя каждое свое движение, любой жест, каждое свое слово, он чувствовал себя словно на минном поле или за столом переговоров. Но знание психологии, тонкая дипломатия помогли ему и здесь найти верную линию поведения. И, похоже, он уже знал, какой железный аргумент позволит ему убедить ее в серьезности своих намерений.

– Инна! – позвал Виктор.

Она обернулась. Малыш, помахивая хвостом, затрусил ему навстречу.