Bronza

– Ну, ты даешь! Эй, Дольф! Давай, колись, бродяга, когда успел? И почему я ничего не знаю?!

Беспричинно-радостный голос Роджера вклинился в его сознание, отвлекая от досадливых размышлений. Томас Дольфинни, звезда нашумевшего сериала о вампирах, а сейчас главный герой фильма «Самоубийца», непонимающе глянул на друга. Спросил:

– Ты о чем?

Устав от шопинга по пражским магазинам, они сидели на открытой веранде кафе на последнем этаже в Пассаже. Над ними были только огромный стеклянный купол, пронизанный солнечными лучами, и яркое голубое небо.

– Да ты не на меня смотри! Ты туда посмотри!

С видом заговорщика Роджер скосил глаза, указывая направление. Ничего не понимая, Том спокойно посмотрел на малыша, который уплетал мороженое за соседним столиком. Рядом сидела, вероятно, его мама. Ничего особенного. Ребенку было лет пять, не больше. Облизывая ложку, малыш громко чмокал, испачкав мороженым нос и щеки. Тихо рассмеявшись, женщина взяла салфетку, но тот, протестуя, вертел головой, уворачиваясь от ее руки, видно, хотел остаться чумазым. Упрямство малыша вызвало у Томаса невольную улыбку.

– Ну, и на что я должен был посмотреть? – спросил он у Роджера.

– Да ты что? Прикидываешься?! – забухтел тот.

Том снова глянул на соседний столик. Мама малыша все-таки справилась с отмыванием детской мордашки от десерта. Прижав палец к губам, дала понять протестующему сыну, что не нужно сильно шуметь. Мальчик, насупившись, исподлобья глянул по сторонам. Их взгляды встретились. И он обалдел. На Томаса синими глазами, в густой опушке черных ресниц, смотрело его собственное отражение, только моложе лет так на двадцать пять.

– Что я говорил, вылитая копия, правда! Дольф, это твой сын, да? Но ты все скрыл! Молодец, старик! Уважаю! А то фанатки твои… чокнутые, не дали бы ей жизни…

Раскрасневшись так, как это могут только рыжие, продолжал радостно бухтеть Роджер. Его распирало самолюбием. Том досадливо нахмурился. У него не было сына. Он знал это точно. Кто-нибудь обязательно бы предъявил ему ребенка, чтобы урвать кусок тех благ, что мог обеспечить его звездный статус.

– О чем ты? Я вижу их впервые!

Расплатившись, женщина собралась уходить, сняла со спинки стула сумочку-рюкзачок в виде плюшевой собачки, сказала что-то сыну на непонятном для Тома языке и встала. «Иностранка…» – подумал он с каким-то непонятным сожалением. Можно подумать, американец, здесь, в Праге, он был местным. И вдруг не рассуждая, шагнул к их столику, не задумываясь, взял ее за руку. Удерживая, пальцами сжал тонкое запястье женщины. Она подняла на него глаза: в них читалось легкое недоумение и попытка вспомнить, где могла видеть его раньше.

– Мы знакомы, мэм? – спросил он, чтобы хоть что-то спросить. Под его пальцами бился пульс под тонкой кожей, и сердце Томаса отзывалось на этот стук, замирая в ответ.

Женщина молчала, руки своей не вырывала. Он тоже молчал, словно погружаясь в бездонный омут ее темных глаз. Роджер не был уверен, что понимает, что там происходит: эти двое просто стояли и смотрели друг на друга. Но малыш – точно сын Дольфа! Кивнул он головой, соглашаясь сам с собой.

Зазвонил телефон. Не отпуская ее руки, жестом объяснив, что всего на минуту, Том прижал мобильник к уху. Звонила Мэган, его ассистентка. Спрашивала, не забыл ли он про премьеру? Красную ковровую дорожку? Лимузин? Да и где он бродит, когда его все ждут?! И что делать ей?

Решение пришло мгновенно. Продолжая удерживать женщину за руку, распорядился, чтобы Мэган вместе со смокингом ехала в лимузине прямо к Пассажу, где они сейчас находились.

– Переоденусь по дороге! – сказал он ей. – Изменились планы!

Потому что не хотел отпускать от себя этих двоих. Хотел знать, кто они. Почему малыш похож на него как две капли воды. Но почувствовав попытку женщины освободиться, сразу отпустил ее руку.

– Поедете со мной на премьеру? – предложил он.

На лице женщины отразилось замешательство – соглашаться ли на его предложение или отказаться. Нерешительно она оглянулась на сына. Не давая ей сделать не тот выбор, Том подхватил мальчика на руки, спросил:

– Как тебя зовут, малыш?

– Марк! – ответил тот, нисколько не обеспокоенный тем, что чужой дядя похитил его у мамы. Его заинтересовали молнии на байкерской куртке Томаса.

– Отлично! А как зовут нашу маму?

– Это моя мама! – радостно сообщил ему мальчик, заставив Тома весело рассмеяться.

Впервые за семь лет Томасу пришлось представляться самому, назвать свое имя. С легким восклицанием – теперь она вспомнила, где видела его лицо (афиши фильма висели на каждом углу), – женщина в ответ назвала свое. Оно было странным, непривычным на слух. Он повторил его про себя несколько раз, привыкая к его звучанию. Подошел Роджер, напомнил, что им пора.

– Так вы поедете со мной? – снова спросил Том и, не дожидаясь ее согласия, быстрыми шагами, не отпуская малыша, направился к эскалатору. На ее лице опять появилось замешательство, но она уже шла за ним, увлекаемая его энергией и волей. Лимузин ждал их на улице.