Bronza

Мало того, что немец не ответил ни на один заданный ему вопрос, так еще сам (с безупречным кембриджским произношением) забросал Марка вопросами. Откуда он родом? В каком месяце родился? Не замечал ли за собой ничего странного? Например, желание укусить кого-нибудь. Любит ли сладкое и как ему спится по ночам? При этом тщательно, бисерным почерком, заносил ответы в свою записную книжечку. Затем, вежливо извинившись, отлучился в соседнюю комнату.

За неплотно прикрытой дверью он слышал, как посол отрывисто (словно лает) по-немецки разговаривал с кем-то по телефону. И естественно, ни слова не понял из его речи. Потому что, как любой провинциальный «кокни», считал ниже своего достоинства изучать другие языки. Половина мира говорила на английском – почему бы и остальной половине не сделать то же самое.

Покосившись на О’Греди, развалившегося в кресле в ожидании, когда ему разрешат фотографировать, заметил, что тот смотрит на него, растянув губы в нагловато-снисходительной усмешке, придававшей лицу Питера черты демона-искусителя. «Наверное, часами перед зеркалом тренируется…» – подумал Марк язвительно, понимая, что поддержки от этого остряка не дождется.

Вернувшись, посол попросил подождать с интервью буквально пару минут, взял Питера под руку и принялся обсуждать с фотокором ракурсы съемок. Кажется, он в этом неплохо разбирался. Кончилось тем, что, увлеченно беседуя, они оставили Марка в комнате одного. Ждать пришлось долго. Посол вернулся уже один. Извинившись за непредвиденную задержку, пообещал дать интервью как-нибудь в другой раз и сославшись на дела, вызвал секретаря проводить гостя.

Аккуратный, прилизанный, в отлично сидевшем на нем костюме, молодой человек бросил на Марка заинтересованный взгляд и жестом пригласил следовать за собой. На улице, предупредительно распахнув перед ним дверцу посольского мерседеса, спросил, где он живет. Куда его отвезти? А он не понял, ему только показалось или действительно в глазах секретаря мелькнул злобный огонек? Выражение лица молодого человека оставалось все таким же приветливым и милым, почему же тогда взгляд такой, будто Марк и ему задолжал что-то? Заупрямившись, он сказал, что возьмет кэб.

Как видно, такой ответ секретаря не устроил. Без лишних слов и телодвижений, оказавшись на удивление сильным для своей худощавой фигуры, тот толкнул его на заднее сиденье автомобиля, захлопнул дверцу, сел за руль и, повернувшись назад, к обалдевшему от неожиданности Марку, спросил, переходя на грубоватое «ты»:

– Ну, и куда же тебя отвезти?

Понимая, что выбора у него не осталось, Марк назвал адрес, желая поскорее избавиться от чудаковатого парня с его слишком навязчивой заботой. Автомобиль с пафосной медлительностью покинул респектабельно-чопорный Кенсингтон и направился в сторону Кемден-Таун. Возле пансиона, в котором он снимал меблированные комнаты, фразой «сиди, открою!» предупредив поспешность его действий, помощник посла вышел из машины, с поклоном распахнул перед Марком дверцу, пожелал удачи (а она тебе понадобится! – усмехнулся криво) и уехал.

Поднимаясь к себе наверх, он не знал, что и подумать о такой странной манере поведения. «Не слишком ли искаженное представление о гостеприимстве? Все-таки загадочный народ – эти немцы…» – решил в конце концов Марк.