Бронзовый топор (Ричард Блейд - странствие 1)

Сквозь кровавую пелену накатившего полузабытья, Блейд успел увидеть, как Ярл с гневным криком бросился к человеку с кинжалом. Его меч описал сверкающий полукруг, со свистом опустившись на шею пирата. Безголовое тело какое-то мгновение еще держалось на ногах, кровь фонтаном била из обрубка шеи, кинжал прилип к окровавленным пальцам. Голова, упавшая в бочонок с вином, плавала в пурпурной жидкости, уставившись в потолок выпученными глазами.

Блейд чувствовал, как погружается в сон, во тьму забытья. Но теперь, когда желанный покой снизошел к нему, он страшился его тихих холодных объятий. То, что овладевало его разумом и телом, не было сном -- смертельное оцепенение подкатывало к сердцу. Он попытался заговорить, но услышал лишь сдавленный хриплый стон. Он падал куда-то вниз, в пропасть, в темный бездонный колодец.

Внезапно сильная рука подхватила его. Ярл, все еще сжимая окровавленный меч, смотрел на Блейда. Губы капитана шевельнулись, слова приходили к разведчику словно бы с безмерно далекого расстояния. Он почувствовал горечь -- возможно, то была последняя вспышка сражающегося с небытием сознания. Сделать так много, пройти так далеко, бороться с обстоятельствами столь достойно и закончить свою жизнь здесь, среди пьяного сборища головорезов...

Голос Ярла звучал то затихая, то усиливаясь, будто ветер, гудевший в каминной трубе. Блейд едва понимал смысл слов -- но то, что удалось расслышать, было ясным. Он должен умереть.

-- Ольг -- сын Краснобородого -- кинжал отравлен -- мы не знаем противоядия, господин. Но мы попытаемся -- попытаемся -- попытаемся... Тут есть жрица -- жрица друсов -- о которой ты говорил -- возможно, она... она... она...

Голос Ярла исчез, лицо его потускнело, исчезая во мраке. Блейд усмехнулся, удивляясь, что вызвало эту улыбку. Он ведет себя как последний глупец! Ему всегда была ненавистна мысль о смерти и, в глубине души, он боялся ее... почему же теперь он улыбается?.. Сейчас, когда уже слышит поступь вечности... чувствует ее ледяную ладонь на лбу...

Талин... Сильво, бедняга... Что будет с ними?

Затем он провалился во тьму. Глава 13

Десять дней упрямый и буйный ветер задувал с северовостока, разбросав пиратские суда, словно осенние листья, по Западному морю.

Ричарду Блейду, в дневном полусне-полубреду и в ночных кошмарах, чудилось, что он находится в колыбели, которую раскачивает гигантская рука. Рана его воспалилась, и жизнь Блейда висела на волоске, поддерживаемая только горьковатым отваром, что давала ему среброволосая жрица друсов -- та, которую он в своих снах звал Друзиллой.

Ее настоящее имя было Канаки. Она назвала его Блейду в одну из редких минут бодрствования, перед тем, как он в очередной раз выпил теплую горькую жидкость, погружавшую его в состояние полусна. В каком-то дальнем уголке сознания билась мысль о том, что лекарственное питье, которое дает ему жрица, борется с ядом, спасая его жизнь. Он походил сейчас на корабль в бурном море -- такой же, как уносившее его вдаль судно, беспомощное перед морскими волнами, слишком слабое, чтобы сопротивляться урагану. Блейд тоже не мог сопротивляться. И -- не хотел; таким, по-видимому, было действие коварного зелья. Мозг его словно погрузился в спячку, воля и разум дремали, могучие мускулы казались бессильными, словно тело было набито ватой.

То был первый день на борту корабля или, возможно, пятый -- Блейд потерял чувство времени, -- когда он смутно ощутил ее присутствие. Жрица регулярно навещала его, всегда с кувшином горьковатого отвара, наблюдая за тем, чтобы сознание не вернулось к нему полностью. Блейд, одиноко блуждавший в океане боли, каждый раз приветствовал ее появление. Горькое зелье означало, что жжение в боку и ужасные судороги, сотрясавшие его тело, на время отступят.

Прохладная ладонь на лбу. Нежные, гладкие, как шелк, пальцы.

Горьковатый вкус на губах, тряпка, отжатая в кувшине с холодной водой, умеряющая жар горящую плоть... Потом она сидела рядом с неуклюжей койкой, держа его за руку и рассматривая своими топазовыми глазами, в которых вспыхивали золотистые искорки. Белый капюшон был откинут назад, волосы серебряным водопадом спадали на плечи, и Блейд не мог отвести взгляд от ее прекрасного лица. В такие моменты ему было все равно: жить или умереть.

Белое одеяние скрывало ее груди, однако раненый, вспоминая свой сон среди сарумвилских болот, знал, как они тверды и холодны. Но он был слишком слаб, чтобы коснуться их рукой.

Из ложбинки между грудями она доставала золотой медальон с резным изображением лунного серпа, заключенного в орнамент из дубовых листьев. Он свисал с ее молочно-белой шеи на тонкой цепочке из золота. Длинные пальцы с окрашенными голубым ногтями играли с медальоном, мягко раскачивая его взад и вперед над лицом Блейда. Он следил глазами за маленьким блестящим диском, словно за маятником часов, отсчитывающих секунды его жизни.

Она всегда начинала одинаково, одними и теми же словами, низким звучным голосом.