Бросай! (СИ)

Кьяр был чуть ближе и первым кинулся навстречу. Если бы Дек доверял Кьяру, вышла бы идеальная комбинация. Верный помощник схватил бы мяч и тут же передал капитану, который сместился бы правее, чтобы обойти Тэнса. И тогда бросок, и наверняка никто бы не успел помешать. Пусть даже в самое простое центральное кольцо, но чемпионский бросок не может быть некрасивым. Но Дек больше не доверял Кьяру.

Дек рванулся еще быстрее, надеясь обогнать. Он уже оказался чуть впереди, вытянул руку, чтобы схватить мяч или, по крайней мере, не позволить его схватить Кьяру. В этот момент их борта ударились друг о друга, Дека шатнуло, мяч не пожелал лечь в руку, отскочил в сторону.

Прямиком к Тэнсу. Тот извернулся, свесившись из седла так, что почти достал до земли рукой, и мяч оказался у него в ладони. Тэнс моментально подгреб его к себе, прижал к колену, а сам уже мчался в сторону кольца. Дек ринулся следом. И настиг. Через секунду после броска.

Тэнс издал такой вопль, что если бы микрофоны не регулировали громкость автоматически, оглушил бы не только игроков, но и менеджеров в их кабинете. Он встал на подножках и выбросил вверх руки, пока его грав плавно скользил к зрительской зоне. За щитом сверкали вспышки фотоаппаратов. А сзади уже налетел Барн, врезался в борт и повис на плечах, и даже всегда сдержанный Сэн присоединился к товарищам по команде.

Дек с яростью врезал кулаком по скобе… а потом с полминуты сидел неподвижно, дожидаясь, пока уймется боль в ушибленных пальцах. Он снова проиграл. Недополосатый Босс. И как теперь быть с этим? Наверное, рано он решил оставить гонки.

«Прости, Аена, – подумал Дек, вспомнив печальное лицо жены, – кажется, в следующем году я дома не осяду».

После финала

Интервью у победителя брали тут же, сразу после награждения. На пьедестал почета взгромоздилась вся команда, присоединился даже Мирк, бледный и с рукой на перевязи. Он заверял, что с ним все в порядке, что перелом не осложненный, и что он в другой раз будет осторожнее. И ужасно жалел, что подвел команду, и без него все прошло не так, как следовало. Тэнс посоветовал ему не брать в голову, потому что, как сказал один великий чемпион, в игре всякое бывает.

Едва чемпион спустился на площадку, – в новенькой полосатой куртке, с сувениром от города Тёнебахтена в руках и с улыбкой до ушей, – его окружили журналисты. Спрашивали, как всегда, об ощущениях.

– Конечно, я счастлив, – заверил Тэнс. – Я не рассчитывал выиграть Чемпионат второй раз. Тем более подряд. Вы знаете, это удавалось немногим.

– Значит, полосатое проклятие тебя не настигло?

Тэнс смущенно рассмеялся.

– Кажется, я его все-таки преодолел.

В это же время, но немного дальше так же придирчиво допрашивали проигравшего.

– Я разочарован, – честно признался Дек Дёрт. – Сколько раз я доходил до финала, и каждый раз победа выскальзывает в последний момент. Это просто какой-то заколдованный круг.

– Но ты еще сделаешь попытку это исправить?

– Я еще посоветуюсь с физиологами и с менеджерами. – Босс прищурился и уставился куда-то вдаль. – Но я думаю, что мне еще рано уходить. Хотя я почти принял такое решение, но теперь считаю иначе.

Мероприятие по поводу завершения Чемпионата Мира затянулось надолго. В конце праздничной программы торжественно сняли натянутый над стартом плакат, чтобы передать его в музей грависпорта. Никого из гонщиков к тому моменту уже не было на стадионе.

***

Маррэ наблюдал за коллегой со все возрастающим изумлением. В больничной постели лежала бледная тень Кэнью. На голове повязки, и правая рука зафиксирована. Но в левой, свободной и действующей, фотограф сжимал портативный компьютер, которым возбужденно размахивал.

– Ты просто посмотри на это! Да нет, тут ты ничего не разглядишь, размер не тот. Но я уже увеличивал, насколько получилось. Никакого шума! Идеальное изображение!

Маррэ взял из рук коллеги аппарат и взглянул на экран. Оттуда неслись на него два гонщика, сцепившись бортами, вжавшись друг в друга плечами. Снимок действительно поражал воображение, особенно если знать, чем все закончилось.

– Где ты взял этот компьютер?

– Медсестра дала свой, поиграться. Ей меня очень жалко.

– А твоя камера?

– Вдребезги. Но зато карта памяти уцелела. У меня там была настроена автоматическая серия. Остальные снимки вышли не очень, смазанные, но вот этот идеален.

– Погоди-ка, – Маррэ нахмурился. – Получается, едва ты очнулся после операции, ты потребовал разобрать остатки твоего фотоаппарата, а потом выпросил у медсестры компьютер…

– Ну да, – невозмутимо согласился Кэнью. – А что такого?

– Да-а, – протянул Маррэ. – Когда-то и я задумывался, до какой степени безумства смогу дойти, чтобы заполучить настоящую сенсацию. Но так ни к чему и не пришел. Тут ты меня переплюнул. Сейчас ты скажешь, что ни о чем не жалеешь…

– Жалею? – удивился Кэнью. – В смысле?

Маррэ покачал головой. Кажется, жизнь этого парня целиком состоит из фотографий. Лежит тут, едва не по кусочкам собранный, с того света вытащенный, и даже не понимает, о чем может пожалеть. Конечно, когда у него тут такой шедевр…