Брошь с черным опалом

– Отпразднуем? – спросила она.

– Прямо сейчас? – растерялся Марк.

– К сожалению, нет. Завтра все закончится, тогда и выпьем. Сегодня хочу пораньше лечь. Я заварила тот китайский чай, что привез Борис. Хочешь?

Он согласился и на чай, и на чизкейк, и на свежее полотенце. Не успел раздеться, как жена уже принесла на подносе керамический чайник.

– Можно, я за тобой поухаживаю?

Она налила чай и поставила перед ним.

– Пей, пока не остыл. Мне понравился. Немножко терпкий, но не горький.

Она хотела еще что-то сказать, но тут зазвонил телефон. Сунув чашку ему в руку, Ниночка убежала на кухню. Марк попробовал. Он не сразу полюбил эти китайские вариации на тему чая. Дед приучил его к простому, черному, с пятью кусочками сахара. Нина долго и терпеливо объясняла, в чем прелесть напитка, который пах распаренной мочалкой и на вкус был как вода после вымоченного в ней банного веника. Марк поставил чашку и решил сначала сходить в душ. Может, после омовения и элитный чай зайдет лучше? Он сел на кровать, расстегивая рубашку. Что-то голова кружится. Устал или перенервничал? Лёнчик велел ему сидеть дома и ждать сигнала. Что он задумал? Надо бы ему позвонить.

Это была последняя четкая мысль.

В голове гудел набат. Марк дернулся, пытаясь во сне дотянуться до выключателя и убавить громкость. Ручка крутилась во все стороны, но звук тише не становился. Он зарычал от злости и проснулся. Голова лежала на телефоне, который звонил прямо в ухо. Марк сел, не очень ясно сознавая, где находится. Телефон надрывался. Борюсик? Этому что надо ночью?

– Марк, ты жив? – услышал он. Пьяный, что ли?

Марк слушал лепечущего бред Борюсика, не понимая ни слова. Но вдруг в голове словно что-то лопнуло, и до него дошел смысл слов «твоя жена кого-то убила». Он рванул в комнату, на ходу выкрикивая ее имя. Квартира была пуста. Марк бросился в коридор, сдернул с вешалки куртку. Висевшая рядом белая шубка мягко съехала и свалилась на пол, из кармана выпала какая-то странная штука и, проехав по гладкой плитке, остановилась у его ноги. Марк нагнулся и поднял ее.

Только выбежав из дома и ступив на покрытый свежим снегом тротуар, он понял, что так и не надел ни куртку, ни сапоги. Ноги в носках моментально промокли, но возвращаться домой было нельзя. Хорошо, что дедовы сапоги он возит в багажнике на случай, если придется откапываться. Он натянул кирзачи прямо на босые ноги. Господи, только бы успеть!

Беда

Они уже почти доехали, но тут им навстречу откуда-то из-за поворота выскочила машина. Отец Дмитрий резко повернул, уклоняясь от столкновения, и его хонда зарылась в сугроб. Спереди что-то треснуло, потом вылетела подушка безопасности, припечатавшая батюшку к спинке кресла.

– Ох, ты ж… Грехи мои тяжкие… – просипел отец Дмитрий из-под подушки.

Агата была цела. Странно, но она оказалась пристегнутой. Ее лишь мотнуло резко вперед.

Она с трудом приоткрыла заднюю дверь и, обрывая пуговицы, выдралась из машины в сугроб. Снег залепил лицо, забился за воротник и в сапоги. Агата этого не почувствовала. Гребя по собачьи и помогая себе коленками, она выбралась на дорогу и, не оглядываясь, побежала к дому Корца. Внизу горел свет, и она пошла на него, не пуская в голову никаких мыслей и чувств. Просто открыла дверь, как во сне, прошагала по террасе, потом по каменному полу кухни и прямо в открытую дверь погреба…

Горела только одна тусклая лампочка, Агата помедлила, привыкая… Сзади кто-то шевельнулся и толкнул ее в плечо, она рефлекторно отскочила и повернулась. Каблук с прилипшим мокрым снегом наступил на что-то, нога поехала вперед, Агата стала заваливаться, не успев даже взмахнуть руками, чтобы удержать равновесие. Человек, стоявший за спиной, выпустил ей в лицо струю газа из баллончика, но Агата упала быстрей. Газ ударил в стену. И тогда человек, зарычав, бросился на нее сверху, придавил всем телом и вцепился руками в шею. Лица Агата не видела, только оскаленный рот с очень белыми зубами. Она пыталась столкнуть нападавшего, но тот давил все сильней и сильней… Агата стала терять сознание.

Тут в глаза ударил сильный свет, кто-то ввалился в погреб и, оторвав от нее страшного человека, отбросил того к стене. Агата хотела привстать, но силы кончились. Она закинула голову и отключилась.

Первое, что она почувствовала, придя в себя, был дикий ужас. Она вздернулась и подалась назад, готовясь с самому страшному. Рот, не повинуясь, выдавил крик.

– Ааааааа…

Огромная туша, заслонявшая собой свет, повернулась и голосом Лёнчика сказала:

– Оля, займись. А то ее сейчас кондратий хватит.

Чья-то жесткая рука сжала запястье, и мягкий женский голос приказал не волноваться, а успокоиться и смирно лежать. Агата послушалась. Она всегда слушалась учителей и докторов. Невидимая в темноте Оля чем-то звякнула и неожиданно воткнула в руку Агаты иголку. Через несколько секунд глаза сами собой слиплись, и открыть их снова не было ни сил, ни желания.

Очнулась она, когда поняла, что плывет, покачиваясь, по морозному воздуху. Интересно, куда? В райские кущи?