Брошенка (СИ)

И Егора воспринимала она не иначе, как друга, товарища, а он с поцелуями лез, да так ни одного и не получил, если не считать того в щеку против ее воли.

- Скройся уже, - отталкнула Егора Люся, а сама смеется. Грудь в такт колыхается. Раздобрела подруга, совсем не одногодками они с Леной нынче кажутся: одна тонкая, как тростинка с большими глазами на худом лице, а другая полнотелая, пышногрудая со вторым подбородком. Зато в работе по хозяйству такая больше ценится, да приласкать есть что.

- Я ж, может, от любви страдаю, - продолжал петь Егор.

- Знаем мы, как страдаешь, - кивала Люся, забрасывая в рот горсть семечек. – Уйди уже, дай с подругой поговорить.

Резкий ветер хлопнул створкой окна так, что стекло чуть не рассыпалось.

- Ой, - схватилась за сердце Люся, испуганно. Раскинув руки, поймала обе створки, порхающие бабочками. – Ты заходи потом, как с матерью наговоришься, расскажешь, где милый твой.

Первые капли брызнули на лицо Лене, и она невольно заморгала.

- Зайду, - кивнула, подхватила чемоданы и вошла в калитку.

Уверена была, что мать слышала, как она с соседкой болтает, только не вышла, ждет объяснений. И чего ж ей такого сказать? Правду? А если вернется Никита, одумается? Только нужен ли ей такой муж?

Не спеша поднялась по крыльцу, чувствуя новые брызги на коже. Тяжелое небо, свинцовое, оплакивать ее горе пришло. Только выплачется, облегчится и белым станет. Жаль, что у человека не всегда так, что скорбь свою он в груди может годами носить, а нужна ли она там? С природы надо брать примеры.

- А я вот пирожки пеку, - встретила мать усталой улыбкой. – Проходи, - обняла дочку, поцеловала и за дело. – Отец скоро с рыбалки вернется, свежую пожарим, как ты любишь.

Села Лена на стул, смотрит, как мать хлопочет, ждет вопроса.

- Голодная, поди, с дороги? – оборачивается Галина. – Вот, как раз первая партия подоспела, - поставила на стол противень, накрытый любовно платком, а под ним румяные пирожки жаром исходят. – С рисом и яйцом, - рассказывает мать. – А вот те, - тычет на духовку, - с капустой.

- Не люблю с капустой, - качает головой Лена. Ну, когда уже она спросит, отчего томит ее.

- Потому с яблоками еще делаю, - подошла ко второму столу женщина, беря в руки кусочек теста. – Ты пока перекуси, как отец вернется – за стол сядем. Лёшке тоже позвони. Они знают, что ты приедешь, а по времени не договорились. Пусть через два часа приходят.

- Мам, - не выдержала Лена первая. – Почему не спрашиваешь, где Никита?

- Так ты ж моя дочка, Лен, - пожимает та плечами, усмехаясь. – Если б он приехал, а не ты, я б спросила. А так, чего в душу лезть? Может, поругались. Оно мне ни к чему. Сами поженились, сами помиритесь, без нашего. Или случилось чего? – вдруг изменилась та в лице, повернувшись.

- С ним все нормально, - успокоила дочь.

- Ладно, - кивнула Галина, вновь обращаясь лицом к столу.

- Он меня бросил, мама, - внезапно зарыдала Лена, уткнувшись в ладони. – Как собачонку на дороге оставил и уехал.

Глава 2

Замерла мать, кругляш из теста с ладони на стол соскользнул. Повернулась резко.

- На какой дороге? – спросила испуганно.

- Да недалеко отсюда, - кивнула Лена головой в ту сторону. Дождь застучал по металлическому подоконнику, окрапляя стекло брызгами. Телефон зазвонил, но Лена сбросила.

- Кто?

- Свекровь, - грустно вздохнула. – Я ж ее ненароком в это тоже втянула.

- Ее сын, пусть краснеет, нам скрывать нечего.

- Не хочу ничего говорить, - сказала Лена и отключила гаджет.

- Погоди, - мать вытерла руки о передник и вышла, а вернулась с бутылкой чего-то янтарного. Стукнула днищем о стол, так громко опустила, и за стопками полезла. Хрюпнуло стекло друг о друга, утроились рядком небольшие ёмкости.

- Не в положении? – на всякий случай спросила мать, откручивая крышку, и Лена покачала головой. – Тогда во благо, - разлила она наливку. – Главное – меру знать. - Подала стопку дочери, которая принимала ее недоверчиво. Никогда мать такого себе не позволяла, строго за ней следила, а тут сама подносит.

- Чего смотришь, пей? – сказала и в себя опрокинула, пирогом занюхала и румяный бок откусила.

Не принято было такое в доме Ерёминых. Отец бывало принимал по праздникам, а мать и того реже, лишь иногда за компанию. Лёшка тоже не пристрастился, позволял себе, как любой мужчина, но всегда в пределах, а Лена как-то попробовала, и так не понравилось, что смотреть не могла. Но сейчас душа требовала. Выдохнула и тоже залпом. Горло как запылает, обожгло огнем. Вытаращила глаза, рот открыла от удивления и испуга.

- Закусывай, - тычет мать в рот пирогом. – И рассказывай по порядку.

Встала Галина из-за стола, вытащила огурцы маринованные из холодильника. Вилкой из банки наколола, на тарелку выложила. Подлила еще наливки, голову рукой подперла, слушать приготовилась.

- Так пирожки, - напомнила Лена.

- Бог с ними, - махнула мать рукой, - успеется. Глянула на те, что в печи, и ручку на ноль повернула.

Лена глаза потупила, думает, с чего начать.

- Если не хочешь – не говори, - предупредила мать.