Брошенная в бездну

Он передёрнул плечами, чувствуя, что никогда не был так несправедлив, но почему-то его не мучили угрызения совести. И он повторил уже вслух: «Базарная баба! Голодранка!»

Мазхар быстро оделся и, прихватив давно забытую трость с серебряным набалдашником, вышел из дому. Назан грустно смотрела ему вслед из окна. Вот муж пересёк улицу и замедлил шаги. В двери противоположного домика показался Рыза-эфенди. Мазхар сделал ему знак следовать за собой. Тот засеменил за ним, держась немного поодаль и подобострастно улыбаясь. Вскоре они свернули за угол и скрылись из глаз.

Назан отошла от окна. Что же случилось с мужем? Ведь он пошёл успокоить мать, но они, кажется, опять повздорили.

— Видно, у тебя совсем нет дела по утрам!

Назан вздрогнула и залилась краской.

— Быть может, ты уже выстирала бельё? Молока купила? Полы подмела? Ах, нет?! Так чего же ты слоняешься без дела? Не успел муж за порог, а она сразу к окну!

Назан, как всегда, молча ушла в кухню. Но злоба так и распирала Хаджер-ханым. Она подошла к дверям кухни и зашипела:

— А ты, наверно, себя не помнишь от радости? Думаешь, что у меня с сыном пошли нелады? Так запомни раз и навсегда, что твоё колдовство теперь не поможет! Лучше образумься, не то Мазхар поставит тебя на своё место.

— О чём это вы? — не поняла Назан.

Но Хаджер-ханым не удостоила её ответом. Смерив невестку презрительным взглядом, она важно удалилась.

Назан чуть было не рассмеялась: колдовство! Это она-то занимается колдовством? Махнув рукой, Назан решила больше не думать об этом. Но как ни старалась, слова свекрови всё время вертелись у неё в голове. Какая-то смутная тревога проникла в её сердце. Она глубоко вздохнула и задумалась, но тут же спохватилась: пора приступать к делам.

В этот момент в кухню вбежал Халдун.

— Бабушка велела надеть мне новый костюмчик!

— Она хочет взять тебя на прогулку?

— Да. Но мне не хочется.

— Т-с-с! Молчи!

В дверях вновь появилась Хаджер-ханым.

— Почему ты уговариваешь мальчишку не ходить со мной?

— Зачем бы я стала это делать, мама?

— Девка! не смей называть меня «мамой»!

Назан потупилась, молча взяла Халдуна за руку и повела в спальню переодеваться.

— Ну, что ты там застряла, как ишак в болоте? — раздался через некоторое время недовольный голос Хаджер-ханым.

Назан не выдержала:

— Это уж вы слишком!

— Как ты сказала? Дерзить? Мне?

— Вы сами вынудили меня. С утра только и слышу оскорбления и проклятья…

— Ах ты, голодранка! Совсем обнаглела. Тебя не то что ругать, избить мало. — Хаджер-ханым сжала кулаки и двинулась на невестку.

Назан стало дурно. Она в изнеможении опустилась на сундук и разразилась рыданиями.

— Ах ты, дрянь безродная! — продолжала поносить её свекровь. — В какую семью затесалась! Протри-ка глаза! Да известно ли тебе, что мой род идёт прямёхонько от султанского двора? Мне везде почёт и уважение. А мой сын? Ну разве ты ему пара? Он мог бы взять девушку из знатной семьи, а ты прилипла к нему, как смола. Околдовала ты его, околдовала, не иначе. Да ещё, наверно, эта старая ведьма, твоя тётка, помогла…

Наконец Хаджер-ханым вспомнила, что собиралась на прогулку.

— Халдун! Возьми свитер и иди ко мне! — крикнула она на ходу, направляясь в свою комнату.

— Хорошо, бабусенька!

Щедро накладывая на лицо белила и румяна, Хаджер-ханым бормотала, стоя перед зеркалом: «Я женщина тонкого воспитания! Да где ж понять это дуре неотёсанной, выросшей в трущобе!»

Назан тихо плакала, сидя в спальне на сундуке.

Вскоре она услыхала постукивание каблуков Хаджер-ханым. Спускаясь по лестнице, свекровь жеманно говорила:

— Дитя моё, дай ручку!

Они вышли на улицу.

Увидя Хаджер-ханым, соседка Наджие распахнула окно:

— Счастливого пути, ханым-эфенди! Далеко ли собрались?

— Погулять хотела, да помешали… Не обошлось у нас сегодня без скандала. Послала я Халдуна сказать матери, что мы уходим на прогулку. И знаешь, что она сделала? Стала уговаривать мальчишку: «Не ходи с бабушкой!» Я, конечно, разозлилась и помянула о колдовстве. А она покраснела до корней волос, мнется, но не отрицает. Была бы не виновата, так не молчала бы! Чувствует за собой вину, чертовка! Меня не проведёшь!

— Ваша правда, ханым-эфенди! Я, пожалуй, зайду к вашей невестке, попробую что-нибудь разузнать.

— Спасибо, дочь моя! Только смотри, будь осторожна — не догадалась бы.

— Ну что вы, Хаджер-ханым!

— Хорошо. Я пойду в город, а ты беги к нам.

— Счастливого пути, тетушка!

Наджие долго глядела вслед старухе. Она не верила ни одному её слову. Но разве это имело значение? Поправив перед зеркалом волосы, она, как была, в узкой короткой ночной рубашке перебежала через улицу.

По частому дробному стуку в наружную дверь Назан догадалась, что пришла Наджие.

Пришлось подняться и пойти открыть дверь.

— Назан-ханым, — сладеньким голосом запела Наджие, — как поживаешь, сестрица, что поделываешь?

Назан украдкой утёрла заплаканные глаза и, стараясь не показать, как ей тяжело, сказала:

— Ничего. Убираю вот комнаты. Заходи.

— Уж и не знаю, подниматься мне или не стоит?

Однако она тут же оставила у порога свои такуньи[8] и, перескакивая через две ступеньки, быстро поднялась по лестнице.