Брошенная в бездну

— Не знаешь, что такое проститутка? — По правде говоря, он и сам не понимал значения этого слова. Но, чтобы не ударить лицом в грязь перед товарищами, заорал во всё горло: — Поглядите, ребята, на этого дурака! Не знает, что такое проститутка!

— Врёшь!

— Клянусь аллахом, не знает!

— Да у него на губах ещё молоко не обсохло! Молокосос!

Так Халдун и не узнал значения этого слова, но понимал, что в нём есть что-то очень обидное. А на улице Фатиха, где находился дом дяди, за ним прочно укрепилось прозвище «сын проститутки».

И ничто не могло этого изменить — ни уговоры Нериман, пытавшейся урезонить мальчишек, ни подзатыльники дядюшки, перепадавшие его сыновьям. Халдун перестал играть с ребятами. Выходя из дому, он норовил поскорее спрятаться в укромном местечке и не показываться им на глаза. Но стоило ребятам обнаружить его, и травля возобновлялась.

— Как дела, сын проститутки?

— Глядите, глядите, отворачивается!

— Знаете, на кого он похож? На мокрую курицу, провалиться на месте, если вру…

Ребята разражались смехом, а Халдун съёживался и спешил улизнуть.

Травля Халдуна вносила сумятицу в жизнь всей семьи, и это сильно раздражало дядюшкину жену. Вначале она ещё как-то стеснялась гостьи. Но вскоре начала ворчать, а однажды прямо заявила:

— Нериман-ханым! Я не хочу, чтобы из-за вашего ублюдка донимали моих детей.

Нериман не ожидала такого удара.

— И как только у вас язык поворачивается?..

— Да нет больше моего терпенья! Я однако никак не пойму, почему вы-то с ним мучаетесь? Ведь у него есть бабка, вот и отправьте мальчишку к ней. Пора ему привыкать жить без матери и отца.

Нериман и слышать об этом не хотела. Могла ли она доверить Халдуна — единственную память о муже — вконец опустившейся старухе? Ведь, судя по письмам Хикмет-ханым, мать Мазхара настолько сблизилась с их бывшим соседом — гарсоном Рызой и его женой, что даже содержала вместе с ними кабачок.

Нет, ребёнок был слишком дорог Нериман, и она тяжело страдала, видя, как трагично складывается его судьба.

— Я не могу отправить его к бабке. Это невозможно.

— Тогда вам надо быть готовой ко всему.

— Иначе говоря, к тому, чтобы ваши дети измывались над ним?

— Что поделаешь, дорогая, не лупить же их до смерти!

— Лупить не надо, надо воспитывать! Ваши дети мне родные, но и Халдун не чужой. Поймите, он моя единственная отрада, мой единственный сын!

Золовка ничего не ответила, хотя ей так хотелось сказать: «Уж кому-кому, но только не тебе, голубушка, учить меня, как воспитывать детей!»

Нериман всё поняла по её взгляду. С этого дня она стала избегать разговоров с золовкой. Уединяясь с Халдуном в отведённой им комнате, Нериман прижимала к груди его золотистую головку и предавалась своим невесёлым думам.

В один из таких грустных дней, на третий месяц со дня их приезда в Стамбул, Нериман заметила, что с балкона напротив за ней наблюдает какой-то элегантный мужчина с гладко зачёсанными назад волосами. Ей стало неловко. «Что за человек? — терялась в догадках Нериман. — Может, новый жилец? В таком случае, ему скоро надоест, и он перестанет интересоваться чужой жизнью».

Но проходили дни, а незнакомец не изменял своей привычки. Вскоре он перестал довольствоваться одними взглядами и, проходя мимо их дома, делал ей какие-то знаки.

Даже золовка заметила это и поделилась своим открытием с мужем.

— Ну и прекрасно, — отозвался тот. — Нериман — молодая вдова. Неплохо, если бы они столковались.

— Милая мама, — сказал как-то Халдун, — ты видела дядю, который живёт напротив нас?

— Да.

— Он хочет дать мне шоколадку.

— Почему ты так думаешь?

— Да он уже мне её много раз показывал.

— Ну, тогда подойди и возьми.

— Разве у чужих берут шоколадки?

— Если мама разрешает, берут, — улыбнулась Нериман.

И Халдун пошёл. Он возвратился с запиской, сложенной в несколько раз.

— Дядя сказал, что будет ждать ответа, — проговорил мальчик, протягивая записку.

Нериман прочла её одним духом. Сосед из дома напротив писал, что давно хочет с ней познакомиться и просил, если это возможно, встретиться завтра в парке.

Халдун, обещавший принести ответ, затормошил её:

— Ну, напиши ему!

Нериман была в нерешительности. Ведь со дня гибели Мазхара прошло каких-нибудь четыре месяца. Что подумает золовка?

— Ну, пиши, мамочка, пиши, — продолжал тормошить её Халдун.

— Тебе понравился этот дядя? — снова улыбнувшись, спросила Нериман.

— Угу!

— Чем же?

— У него так красиво причёсаны волосы… Он очень вежливый, спросил, как меня зовут. Я сказал «Халдун», а он назвал меня «Халдун-бей!»

После некоторого колебания Нериман написала ответ. Она согласилась встретиться.

Когда в назначенный час Нериман появилась вместе с Халдуном, незнакомец уже ждал их. Они сели рядом на скамью и заговорили о погоде, о том о сём. Новый знакомый похвалил Халдуна:

— Очень смышлёный паренёк! У вас есть и другие дети?

— Нет. Да и Халдун мне не родной сын.

— Вот как!