Брошенные тела

— Владеть информацией очень важно, — продолжал профсоюзный босс. — Когда я был еще мальчишкой, задолго до вашего рождения, у нас передавали местные новости — ровно в пять вечера, а потом общенациональные и международные. Уолтер Кронкайт, Хантли и Бринкли… Но всего полчаса. Мне этого всегда не хватало. Я люблю получать всю доступную информацию. Вот Си-эн-эн — это что надо. Я сделал их новости домашней страничкой на своем «Блэкберри».

— Но это не объясняет, как вы оказались здесь, ведь я и сама зашла сюда совершенно случайно… Если только вы каким-то образом не узнали заранее, что у меня намечена встреча в полицейском управлении Милуоки.

Несколько секунд он колебался — ее слова явно попали если не в цель, то очень близко.

— Допустим, я просто за вами следил.

— Вот он следил точно. — Бринн кивнула в сторону миниатюрного человечка.

Манкевиц улыбнулся, отхлебнул кофе и с сожалением посмотрел на вращающуюся витрину с пирожными.

— У нас с вами есть общие интересы, уважаемая помощник шерифа.

— В чем же?

— В том, чтобы найти убийцу Эммы Фельдман.

— А разве я не смотрю прямо сейчас, как он пьет дрянной кофе всего в полуярде от меня?

— Кофе действительно плохой. Как вы это поняли?

— По запаху.

Он показал на стакан с колой, стоявший рядом с ее тарелкой.

— А вы и мой приятель пьете эту гадость. Вот что воистину вредно. И, нет, вы не находитесь сейчас рядом с ее убийцей.

Она оглянулась через плечо. Второй мужчина попивал колу и просматривал свой «Блэкберри».

Интересно, что у него на домашней странице?

— Вряд ли в округе Кеноша вам приходится расследовать много убийств, — заметил Манкевиц. — И уж точно не таких, как это.

— Не таких, как эти, — поправила она. — Убитых было несколько.

Теперь, когда опасения за свою жизнь рассеялись и бармен был свидетелем разговора, хотя такого легко подкупить, она заговорила с вызовом, даже несколько раздраженно.

— Вы, разумеется, правы, — кивнул Манкевиц.

— Хотите знать, какими преступлениями нам приходится заниматься? — спросила Бринн. — Семейной поножовщиной. Случайным выстрелом из пистолета во время налета на супермаркет или автозаправку. Разборками между изготовителями мета.

— Страшная штука, этот наркотик. Действительно страшная.

«Ты мне будешь рассказывать!»

— Если вы смотрели «Копов», [31]вам прекрасно известно, чем мы занимаемся, — сказала Бринн.

— Но случившееся семнадцатого апреля — это совсем другое. — Он продолжал пить свой кофе. — Вы член профсоюза? Профсоюза служащих правоохранительных органов?

— Нет. В Кеноше он не работает.

— А вот лично я верю в профсоюзы, мэм. Я верю трудягам и считаю, что каждый должен получить справедливый шанс вскарабкаться вверх по служебной лестнице. Это как образование. Школа уравнивает в правах. Профсоюзы выполняют ту же миссию. Если ты в профсоюзе, мы обеспечиваем тебе самое необходимое. Ты можешь довольствоваться этим. Забирай свою почасовую оплату, и да благословит тебя Бог. Но ты можешь воспользоваться нами как доской для прыжков, чтобы взлететь в жизни как можно выше.

— Доской для прыжков в воду?

— Я, наверное, выбрал неправильное слово. Не такой уж я большой говорун. Но вы хотя бы знаете, в чем меня обвиняют?

— Детали мне неизвестны. В каких-то махинациях, связанных с нелегальными иммигрантами.

— Мне вменяется в вину, что я выдаю людям поддельные документы — лучше тех, которые они могли бы купить на улице. Они получают работу в компаниях, где нет профсоюзных ячеек, а потом организуют их.

— Это правда?

— Нет, — улыбнулся он. — Это всего лишь обвинения. А хотите знать, как власти заподозрили меня в этих преступлениях? Та юристка, Эмма Фельдман, работала на одного из своих клиентов и обнаружила, что большое число легальных иммигрантов являлись в одной из компаний членами профсоюза — их пропорция там была гораздо выше, чем в большинстве местных отделений по стране. А потом, исходя из этого, кто-то пустил слух, будто я торгую поддельными документами. Хотя все «зеленые карты» [32]были абсолютно подлинными. Выпущенными правительством США.

Бринн задумалась. Он говорил убедительно. Хотя кто знает?

— Зачем это кому-то понадобилось? — спросила она.

— Чтобы нанести удар по профсоюзу. Это их единственный мотив — простой и ясный. Пошли сплетни, что я взяточник. Что местное отделение номер четыреста восемь покрывает террористов. Что я натащил иностранцев, которые отбирают рабочие места у наших сограждан… Хоп, и собрание голосует за выход из союза.

Он явно оседлал любимого конька.

— Позвольте объяснить, почему на меня пытаются повесить уголовное дело. Почему кое-кто заинтересован, чтобы Стэнли Манкевиц ушел со сцены. Потому что я не ненавижу иммигрантов. Потому что я на их стороне. По мне, так лучше нанять дюжину мексиканцев, китайцев или каких-нибудь болгар, приехавших в нашу страну — на законных, заметьте, основаниях — и готовых упорно трудиться, чем сотню родившихся здесь ленивых разгильдяев. И вот я попал меж двух огней. Работодатели считают меня врагом, поскольку я глава профсоюза. А рабочие, члены моего профсоюза, — потому что я помогаю тем, кто для них не амэриканец.