Брошенные тела

Они перешли в столовую и некоторое время ели молча. Потом она откинулась на спинку стула и посмотрела на этикетку своей пивной бутылки, вдруг заинтересовавшись, как в природе выглядит хмель.

Потом обратилась к Грэму:

— О чем ты думал?

— В смысле?

— Мне показалось, в больнице ты хотел что-то сказать.

— Уже не помню.

— Уверен? А, по-моему, должен помнить.

— Может, что-то и хотел. Но давай не будем сейчас. Уже поздно.

— Мне кажется, время самое подходящее. — Она словно бы шутила, но говорила вполне серьезно.

Джоуи спустился вниз и переключал телевизор с канала на канал, сидя на зеленом диване в гостиной.

Грэм выглянул в дверной проем.

— Джоуи, отправляйся наверх читать. Никакого телевизора.

— Всего десять ми…

Бринн хотела вмешаться, но Грэм уже вышел в гостиную. Она не расслышала, что он сказал.

Телевизор выключили, и Бринн краем глаза увидела, как ее недовольный сын поднимается по лестнице.

«Что за дела?»

Ее муж снова уселся за стол.

— Давай же, Грэм, выкладывай. — Они редко обращались друг к другу по именам. — Что случилось. Скажи наконец.

Грэм подался вперед. Он явно мучительно обдумывал что-то и в конце концов спросил:

— Ты знаешь, как именно поранился вчера Джоуи?

— Ты про скейтборд? У школы?

— Это произошло не у школы. И упал он не с трех ступенек возле стоянки. Он занимался фальтингом. Тебе известно, что это такое?

— Разумеется, я знаю. Но Джоуи никогда не стал бы…

— А почему? Почему ты в этом так уверена? Ты же ни о чем понятия не имеешь.

В ее глазах читалось удивление.

— Так вот, он занимался фальтингом. Мчался на скорости в шестьдесят или семьдесят миль, прицепившись к грузовику на Элден-стрит.

— Как, на шоссе?!

— Вот именно. И этому занятию посвятил весь день.

— Но это же невозможно.

— Какие у тебя основания так говорить? Его там видели. Звонил мистер Радитцки. Джоуи прогулял школу. И подделал твою подпись на записке.

Теперь, когда ужасы прошлой ночи уже не переживались так остро, эти новости по-настоящему шокировали Бринн.

— Подделал подпись?

— Забежал с утра в школу. А потом сразу ушел и уже не возвращался.

Неужели это правда? Она подняла взгляд к потолку. В самом углу чернело оставленное пулей отверстие. Маленькое, словно муха. Пуля прошла там насквозь.

— Я даже не могла себе представить. Придется поговорить с ним.

— Я пытался. Он ничего не хочет слушать.

— Иногда он бывает таким.

— Но он не должен быть таким, — хрипло сказал Грэм. — Это не оправдание. Он продолжал упорно мне врать, и я запретил ему кататься на доске целый месяц.

— Ты так уверен… — Ее первой реакцией было защитить сына, поставить под сомнение объективность мистера Радитцки, выяснить, кто был свидетелем, устроить расследование… Но она просто замолчала.

Грэм заметно напрягся и ссутулил плечи.

Он еще не закончил.

И он не собирался щадить ее. Она сама напросилась на это.

— И еще та драка, Бринн. Помнишь, в прошлом году? Ты сказала мне, что парни просто немного потолкались, и все. Но мистер Радитцки говорит, все было иначе.

— Тот мальчишка — настоящий хулиган. Он…

— …Всего-навсего дразнил Джоуи. Может, и обидел его, но словесно. А Джоуи избил парня очень сильно. На нас собирались подавать в суд. Об этом ты умолчала.

Она снова прикусила язык. Потом произнесла:

— Я просто не хотела, чтобы узнал весь город. Пришлось кое на кого надавить. Конечно, это не очень-то красиво с моей стороны. Но я не могла поступить иначе. Я хотела защитить его.

— Он уже не маленький, Бринн. Ты слишком избаловала Джоуи. Его спальня — просто выставка дорогих вещей.

— За все, что ему куплено, я платила сама. — Она тут же пожалела об этих злых словах, заметив, как расстроился Грэм. Деньги, конечно же, здесь ни при чем.

— Я считаю, что вседозволенность дурно влияет на него. Тебе ни к чему проявлять излишнюю строгость. Но иногда следует сказать ему «нет». И наказать, если он тебя не слушается.

— Я наказываю его.

— Нет, не наказываешь. Это выглядит так, словно ты ему чем-то обязана, будто чувствуешь какую-то вину перед ним и расплачиваешься за нее. Почему так происходит, Бринн?

— Ты делаешь из мухи слона. Честное слово. — Она улыбнулась, хотя сердце обдало тем же мертвящим холодом, который сковал ее, когда темная, ледяная вода озера Мондак наполнила машину. — Его школьная драка — это… В этом мы можем разобраться сами. Джоуи и я.

— Вот, Бринн! В том-то и проблема. Разве ты не понимаешь? Все дело как раз в этом. Ничто не касается всех нас. Всегда только тебя и Джоуи, а я остаюсь в стороне.

— Это неправда.

— Неужели? Тогда что такое вот это все? — Он жестом обвел их дом. — Это для нас троих, для всей нашей семьи? Или только для тебя? Тебя и твоего сына?

— Конечно, для всех нас, Грэм. — Она старалась смотреть ему в глаза и не могла.

«Больше никакой лжи между нами, Бринн…»

Но так было с Хартом. Так было с Кейтом… А ведь Грэм — другой. «Это же неправильно, — подумала она. — Быть до конца честной с негодяями, а хорошим людям лгать и пренебрегать ими».

Он потянулся. Она заметила, что бутылки с пивом остались на три четверти нетронутыми.

— Ладно, забудь об этом, — сказал Грэм. — Пойдем спать. Нам обоим нужен отдых.