Брошенные тела

— Да. Совершенно нормальная семья. Кто бы мог ожидать, правда? Вот только сам Харт вечно ходил по краю. Еще со школьной скамьи. Но, как я уже говорил, ни одного привода. С виду добропорядочный гражданин. Его фирма процветала. И вообрази, он любил столярничать. Делал вещи высокого класса, как хороший краснодеревщик. Настоящую мебель, а не полки для книг, какие и я могу сколотить. В мастерской у него висел лозунг, который я и сам не раз слышал от своего учителя: «Семь раз отмерь, один раз отрежь!» Совершенно нетипичный киллер.

— При каких обстоятельствах его убили?

— Все было предельно просто. Он вернулся домой из Грин Бэя, где скрывался какое-то время. Когда Мишель упекли в тюрьму, решил, видимо, что ему ничто не угрожает. В субботу отправился пообедать в свое излюбленное заведение. А когда вышел оттуда, кто-то подстерег его сзади.

— Свидетели есть?

— Едва ли. Как только раздались выстрелы, все в баре повалились на пол. Это же Чикаго, в конце концов. Приехавшим копам никто ничего не смог толком рассказать. На улице в тот момент было пусто. Почти тут же спешно отъехали несколько машин. Номера неизвестны.

После паузы он добавил:

— Но есть связь с нашими местами.

— С нашим округом? — спросила Бринн, наблюдая, как он впивается зубами в пончик, рассыпая пудру по линялой ковровой дорожке.

— С Висконсином. Баллистики изучили пули и пришли к заключению, что пистолет уже использовали прежде — при налете на автозаправку в Смите примерно полгода назад. Помнишь? Тогда еще чуть не погиб кассир.

— Что-то не припоминаю.

— Полиция штата расследовала то дело. Никого из наших там не было.

— Значит, тот же пистолет?

— Они так считают. Но на самом деле кто может знать наверняка? Баллистическая экспертиза — точная наука только в телесериалах.

— Похоже, преступник тогда выбросил пистолет, а кто-то его нашел и продал на черном рынке, — предположила Бринн.

— Вполне вероятно.

— Кругооборот оружия в худшем виде.

— Лучше не скажешь.

Бринн, откинувшись в кресле, машинально положила поперек кружки с кофе тонкую деревянную мешалку для сахара.

— Договаривай, Том. Я же чувствую, есть что-то еще.

Даль колебался, но недолго.

— Да, наверное, лучше сказать. В кармане Харта нашли записную книжку с твоим именем и адресом. А в его квартире обнаружили еще кое-что. Фотографии.

— Фото?

— Цифровые снимки, которые он распечатал. Твой дом снаружи. И снимал он совсем недавно. Можно различить свежие листья на деревьях. Фото он хранил в деревянной шкатулке — довольно затейливой. Кажется, собственного изготовления.

— Что еще?

Долгий вздох.

— А еще снимки школы Джоуи.

— Не может быть! Его фото?

— Нет, только здания. По-моему, он собирал информацию о твоем распорядке… В квартире Харта был найден уже упакованный чемодан. Среди вещей — пистолет и глушитель к нему. Я никогда прежде таких не видел. То есть — только в кино. Думал, они так и называются — глушителями, но полицейский детектив меня поправил, мол, это «шумоподавитель».

Она медленно кивала, помешивая кофе.

— Мы теперь снимем наружное наблюдение с твоего дома, если ты не против.

— Конечно, Том. Похоже, все встало на свои места.

— Так и есть. Дело закрыто. Уже и не помню, когда в последний раз произносил это. Лет четырнадцать назад, по-моему. — И, захватив остатки завтрака, шериф побрел в свой кабинет.

Заколов в пучок свои каштановые волосы как дань нежданной для Висконсина в это время года жаре, Бринн Маккензи шла мимо множества сосенок с округлыми густо-зелеными кронами. Пот пятнами выступал под мышками ее защитного цвета форменной сорочки и каплями скатывался по спине. Она не сводила глаз с деревьев, пристально их разглядывая. В высоту они пока едва достигали ее собственного роста. Проходя мимо, она провела ладонью по двухдюймовым хвойным иголкам. Они поддались под ее рукой и совершенно не кололись.

Она остановилась, чтобы рассмотреть их получше.

И конечно, вспомнила апрель. Она много думала о тех двенадцати часах, проведенных в заповеднике Маркетт, с необычайной ясностью воскрешая в памяти виды, ароматы и те ощущения, которые вызывали тогда деревья и другие растения, спасшие ей жизнь. И в то же время способные убить.

Всматриваясь в деревья, она гадала, почему эволюция сделала их именно такими, почему придала подобные формы и цветовые оттенки: одни напоминали цветом желатиновый десерт фирмы «Крафт фудз», другие — краску для ставен с распродажи в супермаркете. Почему эти иглы Природа сделала длинными, но нежными на ощупь, а кусты барбариса, где до сих пор лежал Честер — игрушка Эми, — снабдила ужасающими шипами?

Она думала о кронах, ветвях, почках, из которых рождались листья. О дереве живом и дереве умершем и уже гниющем на земле.

Пройдя немного дальше, Бринн оказалась в зарослях огромных камелий, покрытых крупными цветами, разорвавшими свои плотные бутоны и окруженными зелеными, словно покрытыми воском листьями. Алые лепестки напоминали цветом человеческую кровь, и при взгляде на них ее сердце вдруг забилось быстрее. Она пошла дальше. Мимо азалий, кустов бирючины и крепового мирта, папоротников, гибискусов, глициний.