Брошенные в реальном времени

Вне стасиса, Леля, почти ничего нет. О спасении Фреда не могло быть и речи. Глядя на небольшую кучу железок, в которую он превратился, я с удивлением думала о том, что практически ничего не могла бы для него сделать — даже если бы у меня был доступ к источникам энергии. В одном Моника Рейнс права: лишившись машин, мы имеем все шансы превратиться в дикарей. Роботы стали нашими руками. И это еще не самое страшное: без процессора и доступа к базе данных я чувствую себя слабоумным инвалидом. Когда у меня возникает какой-нибудь вопрос, ответ я могу получить исключительно в моем сером веществе. Я вижу мир только своими собственными глазами, я ограничена в пространстве и времени. Страшно представить себе, что раньше люди всю жизнь находились в таком лоботомизированном состоянии! Впрочем, им было легче — они не знали, чего лишены.

Однако в другом Моника ошибается: я не сидела сложа руки и не умирала от голода. Тренировки по «спортивному выживанию» не прошли для меня даром. Робинсоны оставили кучу мусора на границе между нашими владениями. (Что вполне понятно.) На первый взгляд там не было ничего особенно ценного: сотня килограммов ненужных деталей, пруд с органическими отходами — меня чуть не стошнило от одного его вида — и несколько алмазных резаков. Резаки оказались достаточно острыми, чтобы ими подровнять волосы. Каждый весил около пятисот граммов, и я насадила их на деревянные ручки. Кроме того, я нашла несколько лопат на куче каменной пыли в самом центре города.

Помнишь, выбравшись из стасиса, мы заметили нескольких хищников? Если они все еще здесь, то, вероятно, где-то прячутся. Прошло несколько недель, и я начала себя чувствовать в относительной безопасности. Мои силки срабатывали, хотя не всегда так хорошо, как во время спортивных соревнований; природа еще не совсем оправилась после проведенной нами операции по спасению пузыря Мирников. Как мы с тобой и планировали, южная галерея замка осталась вне стасисного поля. (Тебе показалось, что она еще недостаточно старая.) Это всего лишь голый камень, лестницы, башни и залы, но из них получилось хорошее убежище.

Я не помнила, когда ожидалась очередная проверка, поэтому решила послать тебе сообщение. У основания главной лестницы, между деревьями, я построила большую раму и влажным пеплом вывела трехметровыми буквами надпись «ПОМОГИТЕ». Монитор над библиотекой не может ее не заметить. Мне удалось закончить работу за неделю до срока.

Девяностый день был в сто раз хуже, чем ожидание приговора суда. Я сидела возле своего знака и наблюдала за собственным отражением на поверхности пузыря. Леля, ничего не произошло! Цикл мерцания превышает три месяца, или контрольные приборы вообще не делают проверки. Никогда в жизни мое лицо не вызывало у меня такого отвращения, как в тот день, когда я видела его в идеальном зеркале серебристой сферы.

Марта, естественно не сдалась. На следующих страницах она рассказывала о том, как построила такие же сигнальные знаки возле домов всех выстехов.

Прошел сто восьмидесятый день, пузырь по-прежнему на своем месте. Я ужасно много плакала. Мне так тебя не хватает. Игры в выживание — веселая забава, однако наступает время, когда они надоедают.

Придется мне подготовиться к более долгому ожиданию. И сделать новые знаки, ненадежнее прежних. Я хочу, чтобы они продержались по крайней мере сто лет. Интересно, сколько выдержу я ? Без медицинского обеспечения люди жили около века. Я поддерживала свой биологический возраст на уровне двадцати пяти лет, так что мне осталось лет семьдесят пять. Не имея базы данных, нельзя быть ни в чем уверенной, однако мне кажется, что семьдесят пять — это нижняя граница. Должно ведь еще сохраниться действие моего последнего омоложения. С другой стороны, старики были очень хрупкими, не так ли ? Если мне придется заботиться о собственной безопасности и добывать себе пищу, это может стать серьезным фактором.

Хорошо, настроимся на пессимистический лад. Предположим, я смогу прожить только семьдесят лет. Каковы мои шансы на спасение ?

Можешь не сомневаться, я много об этом думала, Леля. Столько всего зависит от того, чем была вызвана эта катастрофа, — а все ответы находятся с твоей стороны пузыря. У меня есть идеи, но без базы данных я не могу даже оценить, насколько они разумны».

Марта составила цепочку случайных ошибок, вследствие которых она осталась вне пузыря, а все автоматическое оборудование — внутри. Кроме того, она рассмотрела и те варианты недоразумений, которые привели бы к изменению периодичности контрольного цикла. Однако единственным разумным объяснением случившегося был саботаж; Марта не сомневалась, что кто-то решил ее убить.