Бросок аркана

Во время разговора полковник Игнатенко, заранее предупрежденный Арканом об ужасных последствиях необдуманных поступков и резких жестов, даже не пытался встать со своего места. Он, можно сказать, физически чувствовал ствол пистолета, неотступно следивший за ним из-под стола бездонным черным глазом. Начштаба не сомневался в том, что Аркан спустит курок, как только полковник попытается поднять шум или сбежать.

Кроме того, беспроигрышным для Аркана вариантом стала бы сдача полковника военной прокуратуре, что называется, с потрохами – с мешком наркотиков и со всеми сведениями, выведанными у Терентьева. Поэтому Игнатенко ничего не оставалось делать, как только играть по тем правилам и в тех жестких рамках, которые установил для него Аркан.

Майор из прокуратуры записал показания старшего сержанта Арканова, сверил с тем, что удалось узнать и увидеть на месте гибели его взвода, и признал, что у выжившего в мясорубке парня не оставалось иного выхода, кроме как податься в Калай-Хумб – ближайшее поселение, где был расквартирован российский гарнизон.

Претензий к Арканову военный прокурор не имел и, записав на всякий случай его московский адрес, передал сержанта в руки его комбата.

Подполковник Исаев первым делом обнял парня, чуть не прослезившись (душещипательную сцену тут же заснял на пленку Самойленко), затем зачитал приказ о присвоении старшему сержанту Арканову очередного воинского звания "старшина", а следом и приказ об увольнении парня из рядов Вооруженных Сил, после чего внес в военный билет Аркана все необходимые изменения, заверил печатью части и выдал воинское требование – вместо билета на обратную дорогу.

Аркан сдал свой автомат, все имевшиеся при нем боеприпасы (парочку гранат он просто не стал вынимать из карманов – поди докажи, что они у него были!), сдал также и бронежилет, но оставил при себе пистолет Игнатенко с двумя магазинами.

– Спасибо тебе, Толик, за то, что ты служил в моем батальоне, – растроганно сказал комбат.

– Ладно, Батя. Мне тоже повезло. Хороший ты мужик, – впервые Аркан в глаза назвал комбата той кличкой, которую тот имел в батальоне.

– Ты был отличным солдатом, – продолжил Исаев, – на таких и держится наша армия. Удачи тебе, сынок, на гражданке, пусть у тебя все будет отлично. Даст Бог, как-нибудь еще свидимся – тогда посидим, вспомним всех, кто был с нами здесь, и тех, кто никогда не вернется…

– Знаете что, мужики? – подал голос Игнатенко. – Пусть не по уставу, пусть не положено, но, черт возьми, не каждый-день такое бывает…

Он вынул из сейфа бутылку водки, стаканы и разлил "продукт", пододвинув каждому его порцию.

– Давайте: за тех, кто остался в горах, и за Анатолия – на посошок, как говорится…

Аркан взял в руки стакан и несколько мгновений смотрел на Игнатенко с нескрываемой ненавистью.

"Как ты можешь! – читал в глазах парня начштаба. – Ты же их сдал! Ты же их подставил! Это же из-за тебя ребята не вернулись из боя, сволочь!

И ты теперь собрался пить за них, за их память?!

После всего, что сотворил?!"

Наверное, еще мгновение – и Аркан бросился бы на полковника, охваченный слепой яростью, и не остановился бы, пока не превратил бы его лицо в сплошное кровавое месиво. Но не зря в его батальоне считали, что таких крепких нервов, как у Аркана, нет ни у кого. Парень сдержался и выпил водку одним глотком, будто вымещая на этом напитке всю ту ненависть, которая переполняла его душу.

Игнатенко испугался, заметив взгляд новоиспеченного старшины. Ему показалось, что он переиграл и сейчас все будет кончено. Но спустя мгновение, когда Аркан выпил предложенную водку, полковник Игнатенко улыбнулся – торжествующе, победно. Теперь он был уверен, что есть все возможности осуществить его дьявольский план…

* * *

– Николай, погуляйте, пожалуйста, в коридоре. Нам с Анатолием нужно еще обсудить кое-какие вопросы, – попросил журналиста Игнатенко, как только комбат с военным прокурором, попрощавшись, вышли из его кабинета. – Поверьте, вам наша беседа будет совсем неинтересна, нам просто надо вдвоем обсудить кое-какие подробности происшествия на "Красной".

– Так ведь это как раз то, что интересует меня больше всего! – энергично возразил тележурналист. – После того, что я узнал…

– Та информация, которую вы узнали, носит закрытый характер и не должна попасть в эфир! – жестко оборвал полковник журналиста. – А те вещи, которые я хочу обсудить с Анатолием сейчас, еще более секретны. Понимаете? Поэтому вам все же придется оставить нас наедине.

Николай, мгновение поколебавшись, взглянул на Аркана, будто спрашивая его мнение. Тот подбадривающе подмигнул журналисту: мол, не бойся, иди, я тебе все потом расскажу. Интересно, что же еще задумал этот козел!

Самойленко вышел в коридор, постаравшись сдержаться и в сердцах не хлопнуть дверью. Как только военные остались вдвоем, полковник Игнатенко заговорил:

– Слушай, Толя… Можно, я тебя буду так называть? Я ведь в два раза старше…

– Как хочешь.