Бросок аркана

Борис Степанович понял, на что намекает Арканов. Действительно, зачем светиться перед своим же шофером? Не лучше ли остаться наедине с этими ребятами и тогда откровенно обговорить все вопросы?

– Тогда едем ко мне домой. Как раз обед, да и вообще… – он неопределенно махнул рукой.

– Вот чем мне нравится моя профессия, – вставил свое слово и Николай Самойленко, чтобы как-то разрядить напряженность, ощутимо висевшую в воздухе, и придать хоть немного естественности их разговору. – Свободой. Наверное, и у вас с определенной служебной ступеньки появляется эта свобода, да, Борис Степанович?

– Что вы имеете в виду, Николай? Я не совсем вас понял. О какой свободе вы говорите?

– Ну как же! О свободе распоряжаться своим временем. Захотел – пообедал в час, захотел – в три. Захотел – утром задержался дома, зато вечером работай хоть до полуночи или вообще всю ночь напролет. Нет, допустим, настроения браться за дела прямо сейчас – и не надо! Встань, выйди из душного прокуренного кабинета на улицу, пошляйся по магазинам или забреди в какой-нибудь парк, сквер, подыши свежим воздухом или смотайся к своей любимой женщине в конце концов… Словом, делай, что хочешь и когда хочешь. Сам учитывай свое время, составляй распорядок своего рабочего дня. Именно эта свобода – свобода в работе, свобода выбора, – нравится мне в нашей профессии.

– Ну, вы в таком случае не совсем четко представляете себе род моих занятий, – усмехнулся генерал. – Я, к моему превеликому сожалению, такой свободой не располагаю.

– Но сейчас вы же не спешите на работу, Борис Степанович? Значит…

– Ничего это не значит. Это скорее исключение из правил, чем правило. Да и вообще у меня очень редко получается так, чтобы я мог сам выбирать себе время даже для обеда, не говоря уже о прочих прелестях жизни, описанных вами, Николай. Все время какие-то дела, совещания, звонки… Жуть!

Тем временем они подъехали к дому Тихонравова, и Борис Степанович первым вышел из машины, жестом пригласив ребят последовать за ним.

– Можешь быть свободен. Сегодня ты мне больше не понадобишься, если что – возьму свою машину, – склонился к окошку водителя Тихонравов, и через мгновение черная генеральская "Волга" уже выезжала со двора, оставляя своего хозяина в компании Самойленко и Арканова. Генерал по привычке поднял голову, взглянул на окна своей квартиры и шумно вздохнул:

– Подниматься наверх, я думаю, нам нужды нет, да и некогда. Правильно?

– Конечно, – ответил за двоих Аркан, который, снова вдохнув после столь долгого перерыва воздух Москвы, испытывал теперь лишь одно страстное желание – провернуть всю эту операцию с наркотиками как можно быстрее и рвануть домой, к родителям. – Я считаю, что нам надо как можно скорее доставить товар на место и рассчитаться.

– Что ж, тогда давайте сядем в мою машину и поговорим, – предложил генерал, кивая на "Жигули", стоявшие у подъезда.

Последние слова Арканова обрадовали Бориса Степановича. Если парень заговорил про деньги, значит, можно было надеяться, что все идет по плану и опасения насчет того, что ребята работают в органах, к счастью, скорее всего напрасны. Правда, полному успокоению сильно мешала фигура Самойленко – какую роль играет во всем этом деле журналист, Тихонравов пока так и не понял, а потому твердо решил сразу же расставить все точки над i.

– Не кажется ли вам, ребята, что нам есть о чем с вами поговорить? – начал генерал, как только они всей компанией устроились в его "Жигулях". – У меня, например, есть к вам вопросы.

– Задавайте, попытаемся ответить.

– Будем беседовать откровенно, называя вещи своими именами?

– Конечно.

– Вы привезли для меня наркотики, так? Это преступление в любом случае, что с моей стороны, что с вашей. Такие дела любят раскручивать все, кому не лень, начиная с милиции и кончая госбезопасностью. Я вас обоих знаю очень плохо, поэтому поймите некоторые мои опасения.

– Вы считаете, что мы из органов?

– Не совсем. Насчет вас, Анатолий, меня предупреждал полковник Игнатенко, и я могу быть до известной степени спокоен. Вы просто отрабатываете свою сумму денег, которые вам не покажутся лишними здесь, на гражданке.

– Конечно. И еще Игнатенко говорил, что я могу оказаться для вас полезным и в дальнейшем, что у вас может найтись работа для меня, – подтвердил Аркан, глядя на Бориса Степановича честными глазами.

– Ну, дальнейшее наше сотрудничество мы еще обсудим, время у нас будет. Сейчас я не об этом. Я говорю, что если с вами, Анатолий, мне все более или менее ясно, то вас, – генерал посмотрел на Самойленко, – я не понимаю.

– В каком смысле?

– Кто вы такой? Я имею в виду истинное ваше лицо – журналист? Мент? Опер из ФСБ? Какова ваша роль во всем этом деле? Чего вы добиваетесь? Сделать хороший репортаж, подставляя наши головы? Вряд ли – иначе бы вам еще в Душанбе голову открутили, светиться нам всем ни к чему.

Тогда кто вы и что вам надо? Вы можете откровенно ответить? Ведь если вы из органов, тогда играть в кошки-мышки нам незачем – я сам вам все расскажу и покажу…

– Я не из органов, – поспешил ответить Николай.

– Тогда чего вы хотите?