Бросок кобры

...Хозяин казино Борис Петрович Гай сидел в своем кабинете, не слушал расположившегося напротив Виктора Сергеевича Самойлова, решал проблемы отношений с налоговой инспекцией. Окружающие всю жизнь недооценивали Самойлова, человека неопределенного возраста, с какой-то серой, незапоминающейся внешностью и вставной челюстью. Самойлову можно было дать и сорок, и шестьдесят лет. Небольшого росточка, худенький, в одежде, не претендующей на элегантность, Виктор Сергеевич производил крайне несерьезное впечатление. Людям вообще свойственно ошибаться, а в отношении данного человека они ошибались очень грубо. На самом деле ему недавно исполнилось пятьдесят четыре года, из которых он верой и правдой почти тридцать лет прослужил в органах, являясь агентом КГБ, и продолжал сотрудничать с этой организацией, как бы она сегодня ни называлась. Во времена застоя он владел подпольным цехом по производству ширпотреба, и состояние сколотил именно в те годы, а так как никогда свои деньги в советских рублях не держал, то никакие перестройки его не коснулись. Он, конечно, погорел на два миллиона, польстившись на высокие проценты, обещанные Сабириным, но отнесся к понесенному ущербу философски.

Он явился в казино, выполняя приказания хозяев, и смотрел на самоуверенного Гая с отеческой покровительностью, зная, что в ближайшем будущем Бориса Петровича ничего хорошего не ждет. Ему надоело изображать назойливого, никчемного посетителя, он перешел к главному вопросу:

– Уважаемый Борис Петрович, не думайте о налоговой инспекции, этот вопрос можно решить, слушайте меня внимательно.

Гай тут же очнулся, взглянул на гостя вопросительно:

– Извините, Виктор Сергеевич, я весь внимание.

– Вам рекомендуют снять свою кандидатуру с предвыборной кампании, ваше время еще не пришло.

– Кто рекомендует?

– Люди, которые решат ваши налоговые проблемы. Неважно, кто они. Когда сочтут нужным, к вам придут и представятся. Вы меня поняли?

– Признаться, не понял. Я должен знать, кого вы представляете. Каковы гарантии?

– А никаких гарантий, вы просто снимаете свою кандидатуру, будете заниматься игорным бизнесом, сидеть тихо.

Гай хотел было возмутиться, встретился с уверенным, несколько презрительным взглядом “телевизионного мастера” и промолчал.

– Ваши налоговые проблемы решат, людям Ямщикова вы можете больше не платить. Во время выборов от вас понадобятся мелкие услуги, тогда я появлюсь.

“Да кто ты такой? Пошел вон!” – хотел крикнуть Гай, лишь молча кивнул и проводил взглядом гостя, который ушел не прощаясь.

* * *

Артем Дуров сидел на самодельной, грубо сколоченной, но прочной скамейке у домика Усова, держал в руке миску с рубленым мясом и овощами и кормил собак.

– Прикажи им сидеть, – сказал сидевший рядом Усов.

– Сидеть! – скомандовал Артем.

Но овчарки тянулись к миске и не слушались.

– Убери миску, повтори команду и не корми, пока не выполнят, – усмехнулся Усов, которому было приятно, что псы трудно привыкают к новому хозяину.

На Артеме была надета рабочая одежда Усова, сапоги, он даже сменил одеколон. Усов уже переехал на свою квартиру, но ежедневно утром и вечером приезжал на старое место службы. В принципе Артем уже освоился полностью, да и с собаками справлялся, но Усову было приятно бывать здесь. Он уже пообвык в своей московской квартире, взаимоотношения в семье постепенно нормализовались, он даже опять спал с женой, но бездумная тихая жизнь в этом домишке тянула, словно в теплую берлогу. Предвыборная суета вокруг него, любопытные, даже завистливые взгляды соседей раздражали. Здесь было тихо и спокойно, здесь он вынашивал свои наполеоновские замыслы, в которые с каждым месяцем сам верил все меньше.

Артему удалось посадить овчарок, он скормил им остатки мяса, сучка даже лизнула ему руку. Из домика вышел майор Сухов, ставший тут уже совсем своим человеком.

– Артем, проводим Павла Петровича, совершим обход государственной границы, – сказал он и хохотнул.

Артем взял собак на поводок, зашагал вперед, предчувствуя, что Усов сегодня здесь последний вечер, и молодому гэбэшнику надо с будущим “слугой народа” поговорить. Он трудно привыкал к своей новой холуйской жизни. В милиции, даже в первый год службы, Артем чувствовал себя самостоятельным, выполнял свои обязанности и знал, кому подчиняться. Теперь все было сложно, вернее, с обязанностями недоразумений не случалось, за исключением одного вечера, когда пришлось встречать гостей министра. Артем был аполитичен, по телевизору смотрел лишь боевики, “Поле чудес”, “Что? Где? Когда?”, другую развлекаловку, и приезжающие, видимо именитые, для бывшего опера были на одно лицо. Кроме того, они, почти все, оглядывались, искали взглядом Усова. На Артема внимания не обращали, и он, не зная, куда себя девать, лишь открывал дверцы машин да неумело помогал выйти дамам.