Бросок на Альбион

Гарольд не раз слышал песни бардов о печальном сражении при Мэлдоне. И сейчас, за несколько дней до главной своей битвы, ему почему-то вновь захотелось услышать ее.

Бард начал «Битву при Мэлдоне» спокойно, будто речь шла о выпечке хлеба в обычный день. Пришел в Фолькестану Анлаф, скандинав, с большим войском на 93 кораблях, стал грабить, убивать, жечь дома. Разорил всю округу, отправился в Сандрик, затем в Ипсвик. Опустошил эту землю, дальше пошел – в Мэлдон.

Элдермен Бюрхнот встретил врага близ Мэлдона. Перед битвой полководец отпустил обозных коней, спустил с руки сокола. Ускакали приученные кони в родные края, и сокол улетел. Началась жестокая битва. Так пел грустную песню бард. Тихо пел. Не заглушая бравые голоса воинов.

Гарольд слушал его внимательно, будто именно в этой, известной с детства песне хотел услышать необходимое сейчас наставление, а, может быть, успокоение, а то и подсказку, столь важную каждому полководцу перед решающей схваткой с врагом.

Перед битвой при Мэлдоне были переговоры. Анлаф потребовал дань за мир. Воины Бюрхнота возмутились, зашумели. Элдермен крикнул:

Понимаешь ты, бродяга моря,
о чем расшумелось это войско? –
Вам не дань дадут,
но добрые копья,
дроты отравленные,
их древние острия,
и в доспехах наших
пользы вам не будет.

На этом переговоры не закончились. Разбойники тем и отличаются от тех, кого все спокойное человечество называет с уважением добрыми молодцами, что для них главной целью жизни является победа и добыча. Победа любой ценой. Анлаф хитрой речью уговорил Бюрхнота разрешить викингам перейти на восточный берег реки Панты. Уверенные в победе англосаксы с гордостью смотрели, как переправляются враги через холодную реку. Гордость добрых молодцев. Переходи, враг-разбойник, реку, строй войска в удобном месте, будем честный бой вести, справедливый. Что за дурость такая всевечная?! Викинги забрались в твой дом, устроили погром, а ты им – пожалуйста, на уютное местечко для кровавой битвы! О, человек добрый! О, славное дитя Всемогущего!

Викинги перебрались через реку, начался бой. Викинги дрались спокойнее, в их движениях, резких, энергичных, не было того сковывающего душу и тело напряжения, которое, как правило, влечет за собой сначала неожиданно быструю усталость, затем страх, панику, поражение, смерть.

Поняв, что битву не выиграть, слабые духом покинули Бюрхнота, уже дважды раненого. Он увидел бегущих и печально произнес:

Чем в реченьях
чаще они храбрятся,
тем в беде на тех людей
надежды меньше.

К нему подскочил викинг и ударом окровавленного меча убил полководца. Казалось, после этого саксы прекратят борьбу, но они не смирились с поражением. Грустный голос барда обрел силу и, не замечая, что его уже внимательно слушают соотечественники, он запел громко:

Щиты грохотали,
одолевали морескитальцы,
Сечей разгоряченные;
часто копье вонзалось
в обреченное чрево,
вскочил тогда Вистан,
Турстана потомок,
и стал биться
и в гуще погибельной
троих сразил он,
и пал сын Вильгельма
рядом с викингами.
Встреча суровая,
крепко в сече
держалась дружина,
мужи валялись,
Освальд и Эадвальд
в это время
рать ободряли,
братья оба
звали родичей
вперед на сечу,
в жестокой стычке
стойки не будут,
клинки не дрогнут
в руках сильных,
Бюрхтвольд молвил,
щит поднимая,
тряс он, яростный,
дротом ясеневым,
ратный старый
учил соратников:
«Духом владейте,
доблестью укрепитесь,
сила иссякла –
сердцем мужайтесь,
вот он, вождь наш,
повергнут наземь,
во прахе лежит добрейший,
да будет проклят навечно,
кто из бранной потехи
утечь задумал,
я стар, но из стычки
не стану бегать,
лучше, думаю, лягу
на ложе смерти
рядом с господином,
с вождем любимым!
Других же Годрик
сын Этельгара,
увлекал за собою,
пуская копья,
метал смертоносные
дроты в викингов,
войско вел он,
был во главе он,
разил, покуда
не пал на землю,
врага этот Годрик
не испугался в битве!